Критика м. а. антоновича: “асмодей нашего времени” (и. с. тургенев “отцы и дети”)

«Отцы и дети» И. С. Тургенева и «Асмодей нашего времени» В. И. Аскоченского

УДК 821.161.1.09

Лукаш Ксения Игоревна

Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова

«ОТЦЫ И ДЕТИ» И.С. ТУРГЕНЕВА И «АСМОДЕЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ» В.И. АСКОЧЕНСКОГО

В статье рассматриваются типологические и генетические параллели между романом В.И. Аскоченского «Асмодей нашего времени» и романом И.С. Тургенева «Отцы и дети», а также устанавливаются реальные основания для такой параллели в критической оценке «Отцов и детей» М.А. Антоновичем.

Принято считать, что Антонович сравнил тургеневского Базарова с Пустовцевым Аскоченского безосновательно. В статье доказывается, что между Базаровым и Пустовцевым существует очевидная типологическая и генетическая общность.

Характер Базарова включает черты, носителем которых является Пустовцев (отрицание традиций, утверждение превосходства разума над чувствами, приземлённый взгляд на любовь, атеизм). Это сходство и позволило Антоновичу указать в своей статье на генетическую связь Базарова с Пустовцевым.

В процессе работы над романом «Отцы и дети» автор ведёт дневник от лица Базарова, учится видеть мир его глазами. Тургенев открывает в «нигилисте» способность любить, семейное чувство, умение ценить красоту и поэзию.

Антонович, пытаясь дискредитировать Тургенева в глазах молодого поколения, этой глубины в характере Базарова постарался не заметить, хотя проведённая в его статье параллель с Пустовцевым имела под собой реальные основания.

Ключевые слова: И.С. Тургенев, «Отцы и дети», В.И. Аскоченский, «Асмодей нашего времени», роман, типологическая общность, генетическая связь, философия нигилизма.

Принято считать, что ничего общего между романом В.И. Аскоченского «Асмодей нашего времени» (1858) и романом И.С. Тургенева «Отцы и дети» (1862) нет. Полагают, что М.А. Антонович в своей критической статье об «Отцах и детях» привёл сравнение тургеневского Базарова с Пустовцевым Аскоченского безосновательно.

Так ли это? Не было ли у Антоновича реальных оснований для подобной параллели? Не обнаружил ли Аскоченский в своём Пустовцеве какие-то черты зарождающегося типа «нигилиста», подхваченные и развитые Тургеневым? И не явились ли два этих романа в совокупности своего рода «прелюдией» к антинигилистическому роману?

Аскоченский Виктор Ипатьевич (1813-1879) -прозаик, журналист, историк. Родился в семье священника И. Аскошного. Во время учёбы в воронежской семинарии изменил фамилию на Отско-ченский, а затем – на Аскоченский. События своей жизни Виктор Ипатьевич описывал и осмысливал в литературных произведениях и в дневнике.

Дневниковые записи Аскоченского периода службы в Житомире выдают в авторе человека нетерпимого, неуживчивого: «Странные настоящие мои отношения к товарищам моим по службе. Я не их десятка… Тошно смотреть на эту пустоту чувств и мыслей.

Это ходячие статьи свода законов, статьи сухие, бессмысленные, безусловно исполнительные.» [4, с. 30]. Аскоченский вызывает неприязнь у сослуживцев, у него больше врагов, чем друзей.

В конце концов в дневнике появляется запись: «Я перессорился со всем городом включительно» [4, с. 50].

В это время и случилась скандальная история, подробно изложенная Аскоченским в его дневнике и ставшая основой его романа «Асмодей нашего времени». В целях более экономного ведения до-

машнего хозяйства Аскоченский поселился на одной квартире с прокурором Готовцевым. Вскоре всё в своём сослуживце стало раздражать Аскочен-ского: и прическа, и манеры, и поведение на службе и в церкви. С ревностью наблюдает Аскоченский за развитием отношений между Готовцевым и их общей знакомой Мари.

Склонность Аскоченского к «пристрастному третированию окружавших» [4, с. 285] привела к тому, что Готовцев вызвал своего жильца на дуэль. Аскоченский от дуэли отказался, мотивируя свой отказ тем, что он «не мальчишка. Мы сидим не на таких местах, чтобы ребячиться» [5, с. 271].

Вслед за этим Аскоченский был вынужден оставить службу и уехать из города.

По следам этой истории Аскоченский написал роман «Асмодей нашего времени» (1858), крайне слабый в художественном отношении. Как писатель, Аскоченский остался в памяти потомков творцом фразы, напоминающей первой своей частью арзамасское имя П.А. Вяземского (Асмодей), а второй – название романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени».

Роман Аскоченского во многом вторичен. Каждой своей страницей он заставляет вспомнить самые разные произведения русской литературы – от басен И.А. Крылова до произведений Ф.М. Достоевского.

Характеризуя главного героя, автор прямо отсылает читателя к Лермонтову: «Пустовцев принадлежал именно к тому поколению, которое так верно очертил и так грустно оплакал покойный Лермонтов в своей “Думе”» [2]. «.”Как он честен!”- говорит свет. Да, честен, но честен, как язычник. Не вверяйте ему ни вашей тайны задушевной, ни чувства любви и привязанности.

он затопчет их в грязь, если только это нужно для его удовольствия и ненасытного эгоизма. Заподозрят читатели автора в преувеличении набросанного образа: но. он уже встречался им в Онегине

Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 4, 2015

Пушкина, и в Печорине Лермонтова, и в Петре Ивановиче Гончарова; только там они выглажены, убраны, причесаны, словно на бал. Любуется ими человек, не зря страшного растления являемых ему типов…» [2]. Главному герою противостоит в романе Аскоченского Софьин – персонаж, созданный на автобиографической основе.

Сюжет романа прост. Пустовцев, лишенный православных морально-этических ориентиров, вредно влияет на юную героиню: «.сердце её прильнуло к этому искусителю, очарованное его змеиным, неотразимым взором, душа ее покрылась корою бесстыдства» [2], она перестала почитать отца и мать: «.Начинайте ж вашу проповедь. Тема превосходная: о повиновении детей родителям.» [2].

Злодейская сущность Пустовцева с первых страниц романа осознаётся только Софьиным. Пустовцев, боясь разоблачения, интригует против Софьина, вызывает его на дуэль. Чтобы не скомпрометировать девушку, Софьин отказывается драться. После этого ему остается только оставить службу и уехать из города.

За свои грехи Пустовцев и соблазнённая им Marie жестоко наказаны, несмотря на позднее раскаяние и церковное освящение брачных уз: «лютая чахотка развилась в ней», и она погибла. Пустов-цев, несущий на себе «печать проклятья», застрелился.

Софьин видит, что его врага хоронят «как великого грешника» – без креста, без иконы, за городом.

«Говорящие» фамилии героев, трагическая развязка романа призваны подтвердить мысль автора о мудрости, проницательности страдающей души (Софьин) и разрушительности, губительности эгоистичного, холодного рассудка.

Критика обратила внимание на роман Аскоченского в 1862 г., когда развернулась полемика по поводу «Отцов и детей» И.С. Тургенева и в «Современнике» (1862, № 3) появилась статья М.А. Антоновича «Асмодей нашего времени». Для такой параллели дал повод сам Аскоченский. Вслед за Антоновичем он так оценил роман Тургенева «Отцы и дети»в посвящённой ему статье «Блёстки и изгарь»:

«Назад тому несколько месяцев в мае скончавшаяся “Русская речь” с испугом объявляла, что первоклассный наш рассказчик и романист Тургенев готовится выпустить в свет сочинение, в котором безжалостно и во всём своём безобразии встанет на суд всех современное поколение.

Мы откровенно приветствовали тогда Тургенева и с робкой надеждой ожидали исполнения задуманного им предприятия, опасаясь в то же время, чтоб он не спасовал перед натиском отовсюду напирающих идей, которые деспотически требуют рабского поклонения себе.

Но, благодаря Бога, наш талантливый рассказчик устоял и подарил русскую литературу превосходнейшим романом “Отцы и дети”.

Положительно говорим, что одна из величайших заслуг Тургенева состоит в том, что он романом своим заставил высказаться наших “передовых”, раздразнив их художнически нарисованною картиною их собственного, всестороннего безобразия, упорно принимаемого и проповедуемого, как идеал “вечной истины, добра и красоты”.» [6, с. 447-448].

Сочувственный отклик Аскоченского на роман Тургенева не случаен. Хотя роман Аскоченского во многом и вторичен, нельзя не заметить, что в фигуре Пустовцева угадываются контуры какого-то нового героя, отличающегося от классического типа лишнего человека.

В нашей науке ещё бытует представление, что «второстепенные» писатели лишь «перепевают» мотивы произведений великих классиков. Но в литературном процессе бывает часто наоборот. М.Е. Салтыков-Щедрин высказал однажды следующую мысль: «Значение второстепенных деятелей на поприще науки и литературы немаловажно.

Они полезны не только в качестве вульгаризаторов чужих идей, но иногда даже в качестве вполне самостоятельных исследователей истины» [8, с. 343].

Далеко не случайно, что в качестве названия своей статьи об «Отцах и детях» Антонович использовал заглавие романа Аскоченского «Асмо-дей нашего времени» (1858), в котором самыми чёрными красками изображен не верующий в Бога, циничный «ловелас» Пустовцев, по мысли критика, «родной брат и двойник Базарова»: «”Асмодей” тоже взял на себя задачу изобразить современное молодое поколение в его противоположности со старым, отжившим, качества отцов и детей изображены в нём такие же, как и в романе г. Тургенева; перевес также на стороне отцов; дети проникнуты такими же зловредными мыслями и разрушительным направлением, как и в романе г. Тургенева. На смену старому поколению явилось новое, представителем которого в “Асмодее” является молодой человек, Пустовцев, родной брат и двойник Базарова по характеру, по убеждениям, по безнравственности, даже по небрежности в приемах и туалете.» [1, с. 88-89]. «.Последний роман г. Тургенева живо напомнил нам этого “Асмодея” своею общею мыслью, своими тенденциями, своими личностями, а в особенности своим главным героем.» [1, с. 88].

Следует признать, что Антонович не так уж и не прав, что между Базаровым и Пустовцевым просматривается очевидная типологическая общность, начиная с внешнего сходства между ними.

Базарова отличает нежелание следовать правилам хорошего тона и даже элементарным нормам приличия.

Вот герой знакомится с отцом друга, будущим хозяином дома, где располагает погостить: «Николай Петрович крепко стиснул его руку», Базаров же свою «сразу ему не подал», на

любезные расспросы «отвечал ленивым, но мужественным голосом» [9, с. 200].

Аналогичным образом ведёт себя герой Аскоченского: «Все присутствовавшие оказывали приличное внимание, исключая Пустовцева, который, приняв обычную свою позу, подпевал вполголоса, отчаянно фальшивя на каждой ноте.» [2].

Авторские ремарки также ярко характеризуют героев, подчёркивая нарочитую небрежность в их поведении, в их отношении к людям: «презрительно пожав плечами», «насмешливая улыбка», «хохотал без церемоний», даже неряшливость во внешнем облике: «господин с лохматой головой». «Тонкие губы» Базарова, угловатые черты лица Пустовцева свидетельствуют, по мнению исследователей физиогномики, об эгоистичности характера, эмоциональной холодности, расчётливоститого и другого героя.

В своих философских воззрениях Пустовцев очень часто сходится с Базаровым.

«Смерть, – рассуждает Пустовцев, – это общий удел всего существующего (“старая штука смерть” – Базаров)! Кто мы, откуда, куда пойдем и чем будем – кто это знает? Умрешь – похоронят, нарастет лишний слой земли – и кончено (“после смерти из меня лопух расти будет” – Базаров)! Проповедуют там о каком-то бессмертии, слабые натуры верят этому, нисколько не подозревая, как смешны и глупы претензии куска земли на вечную жизнь в каком-то надзвездном мире» [2]. За этой тирадой Пустовцева тоже угадывается будущий Базаров: «Я лежу здесь под стогом. Узенькое местечко, которое я занимаю, крохотно в сравнении с остальным пространством, и часть времени, которую мне удастся прожить, ничтожна пред тою вечностью, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!» [9, с. 323].

Пустовцев кончил свою жизнь, подобно Базарову, без покаяния. Кощунственно он поступает с иконой: «Чем это пахнет? – спросил он. Я указала на икону .с каким нечеловеческим остервенением бросился он к столу!… икона уже была у порога, разбитая вдребезги.» [2].

Цинично звучат его слова в разговоре со священником: «”Батюшка! – сказал он, – жена моя хочет говорить с вами. Что следует заплатить вам за такой труд? Не обижайтесь, что же тут такого? Это ведь ремесло ваше.

С меня же берут доктора за то, что приготовляют к смерти”» [2].

Сравним поведение Базарова перед его смертью: «Евгений, – продолжал Василий Иванович и опустился на колени перед Базаровым, хотя тот не раскрывал глаз и не мог его видеть.

– Евгений, тебе теперь лучше; ты, Бог даст, выздоровеешь; но воспользуйся этим временем, утешь нас с матерью, исполни долг христианина! Каково-то мне это тебе говорить, это ужасно; но еще ужаснее.

ведь навек, Евгений. ты подумай, каково-то.

Голос старика перервался, а по лицу его сына, хотя он и продолжал лежать с закрытыми глазами, проползло что-то странное.

– Я не отказываюсь, если это может вас утешить, – промолвил он наконец, – но мне кажется, спешить ещё не к чему. Ты сам говоришь, что мне лучше.

– Лучше, Евгений, лучше; но кто знает, ведь это все в Божьей воле, а исполнивши долг.

– Нет, я подожду, – перебил Базаров. – Я согласен с тобою, что наступил кризис. А если мы с тобою ошиблись, что ж! ведь и беспамятных причащают.

– Помилуй, Евгений.

– Я подожду. А теперь я хочу спать. Не мешай мне» [9, с. 392-393].

Немаловажную роль в произведениях Тургенева и Аскоченского играет имя. Патроним главного героя Аскоченского – Пустовцев – «говорит» сам за себя. Имя «Валерьян» латинского происхождения; в древнеримской мифологии «Валерианус» – эпитет Марса.

Valerianus, как и Valerius, образовано от «valeo» – «быть сильным, здоровым». Опустошая Marie, «надувая ей в уши свои эксцентрические правила», он становится сильнее. Базар в переносном значении – «крик, шум, суета».

Возможно, само появление Базарова в том или ином обществе создает подобную атмосферу в нем.

Таким образом, сложный характер Базарова включает черты, носителем которых является Пустовцев (отрицание традиций, утверждение превосходства разума над чувствами). Это сходство и дало право Антоновичу указать в своей статье на генетическую связь Базарова с Пустовцевым.

Заметим, что в набросках первоначального замысла это сходство было ещё более очевидным. В июле 1860 года в городе Вентнор на острове Уайт Тургенев составил «Формулярный список действующих лиц новой повести», где под рубрикой «Евгений Базаров» он набросал предварительный портрет главного героя: «Нигилист.

Самоуверен, говорит отрывисто и немного, работящ. (Смесь Добролюбова, Павлова и Преображенского.) Живет малым; доктором не хочет быть, ждет случая. – Умеет говорить с народом, хотя в душе его презирает. Художественного элемента не имеет и не признает… Знает довольно много – энергичен, может нравиться своей развязанностью.

В сущности, бесплоднейший субъект – антипод Рудина – ибо без всякого энтузиазма и веры… Независимая душа и гордец первой руки» [3, с. 157].

В первоначальном замысле фигура Базарова выглядит очень резкой и угловатой. Автор отказывает герою в душевной глубине, в скрытом «художественном элементе». Здесь он особенно близок Пустовцеву. Однако в процессе работы над романом характер Базарова настолько увлекает Тургенева, что он ведет дневник от лица героя, учится

Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 4, 2015

видеть мир его глазами. И вот на последнем этапе работы в тургеневском «нигилисте» начинает потенциально обнаруживаться многое из того, что он отрицает. Тургенев открывает в нём и способность любить, и «романтизм», и семейное чувство, и умение ценить красоту и поэзию.

Не случайно Достоевский высоко оценил роман Тургенева и трагическую фигуру «беспокойного и тоскующего Базарова (признак великого сердца), несмотря на весь его нигилизм» [7, с. 59].

Антонович, пытаясь дискредитировать Тургенева в глазах молодого поколения, этой глубины в характере Базарова постарался не заметить, хотя проведённая в его статье параллель с Пустовцевым имела под собой реальные основания.

Библиографический список

1. Антонович М.А. Литературно-критические статьи. – М.; Л., 1961. – С. 88-89.

2. Аскоченский В.И. Асмодей нашего времени.

[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http:// detectivebooks.ru/book/30691728/ (дата обращения: 19.05.2015).

3. Батюто А.И. К истории создания романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» // Русская литература. – 1985. – № 4. – С. 157.

4. Дневник В.И. Аскоченского // Исторический вестник. – 1882. – № 7.- С. 30.

5. Дневник В.И. Аскоченского // Исторический вестник. – 1882. – № 8.- С. 271.

6. Домашняя беседа для народного чтения / под ред. В.И. Аскоченского. – СПб., 1862. – Вып. 19 (12 мая). – С.447-448.

7. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. -Л.: Наука, Ленингр. отд., 1973. – Т. 5. – 407 с.

8. Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч.: в 20 т. -М.: Худож. лит., 1970. – Т. 9. – 647 с.

9. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 28 т. – М.; Л.: Наука, 1964. – Сочинения. Т. 8. -623 с.

Источник: https://cyberleninka.ru/article/n/ottsy-i-deti-i-s-turgeneva-i-asmodey-nashego-vremeni-v-i-askochenskogo

Максим Антонович – Асмодей нашего времени

Здесь можно скачать бесплатно “Максим Антонович – Асмодей нашего времени” в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Критика. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.

Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.

На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте

Описание и краткое содержание “Асмодей нашего времени” читать бесплатно онлайн.

«Всем интересующимся литературой и близким к ней известно было по печатным и устным слухам, что г.

Тургенев имеет художественный замысел сочинить роман, изобразить в нем современное движение русского общества, высказать в художественной форме свой взгляд на современное молодое поколение и разъяснить свои отношения к нему.

Несколько раз стоустая молва разносила весть, что роман уже готов, что он печатается и скоро выйдет в свет; однако роман не появлялся; говорили, что автор приостановил печатание его, переделывал, исправлял и дополнял свое произведение, затем снова отдавал в печать и снова принимался за его переделку…»

Максим Алексеевич Антонович

Асмодей нашего времени

Печально я гляжу на наше поколенье.[1]

Всем интересующимся литературой и близким к ней известно было по печатным и устным слухам, что г. Туpгенев имеет художественный замысел сочинить роман, изобразить в нем современное движение русского общества, высказать в художественной форме свой взгляд на современное молодое поколение и разъяснить свои отношения к нему.

Несколько раз стоустая молва разносила весть, что роман уже готов, что он печатается и скоро выйдет в свет; однако роман не появлялся; говорили, что автор приостановил печатание его, переделывал, исправлял и дополнял свое произведение, затем снова отдавал в печать и снова принимался за его переделку.

Всеми овладело нетерпение; лихорадочное ожидание напряжено было до высшей степени; всем хотелось поскорей увидеть новое произведение знамени того симпатического художника и любимца публики. Самый предмет романа возбуждал живейший интерес: талант г.

Тургенева обращается на современное молодое поколение; поэт взялся за юность, весну жизни, самый поэтический сюжет.

Молодое поколение, всегда доверчивое, заранее услаждалось надеждой увидеть свой; портрет, нарисованный искусною рукою симпатического художника, который будет содействовать развитию его самосознания и сделается его руководителем; оно посмотрит на самого себя со стороны, критически взглянет на свое изображение в зеркале таланта и лучше поймет себя, свои достоинства и недостатки, свое призвание и назначение. И вот желанный час настал; давно и с нетерпением ожидаемый и несколько раз предсказанный роман явился наконец подле «Геологических очерков Кавказа», ну, разумеется, все от мала до велика с жаром бросились на него, как голодные волки на добычу.

И начинается всеобщее чтение романа. С первых же страниц, к величайшему изумлению читающего, им овладевает некоторого рода скука; но, разумеется, вы этим не смущаетесь и продолжаете читать, надеясь, что дальше будет лучше, что автор войдет в свою роль, что талант возьмет свое и невольно увлечет ваше внимание.

А между тем и дальше, когда действие романа развертывается перед вами вполне, ваше любопытство не шевелится, ваше чувство остается нетронутым; чтение производит на вас какое-то неудовлетворительное впечатление, которое отражается не на чувстве, а, что всего удивительнее, на уме.

Вас обдаёт каким-то мертвящим холодом; вы не живете с действующими лицами романа, не проникаетесь их жизнью, а начинаете холодно рассуждать с ними, или, точнее, следить за их рассуждениями.

Вы забываете, что перед вами лежит роман талантливого художника, и воображаете, что вы читаете морально-философский трактат, но плохой и поверхностный, который, не удовлетворяя уму, тем самым производит неприятное впечатление и на ваше чувство. Это показывает, что новое произведение г. Тургенева крайне неудовлетворительно в художественном отношении.

Давнишним и рьяным поклонникам г. Тургенева не понравится такой отзыв об его романе, они найдут его резким и даже, пожалуй, несправедливым. Да, признаемся, мы и сами удивились тому впечатлению, которое произвели на нас «Отцы и дети». Мы, правда, и не ожидали от г.

Тургенева чего-нибудь особенного и необыкновенного, как не ожидали, вероятно, и все те, кто помнит его «Первую любовь»; но и в ней все-таки были сцены, на которых можно было остановиться не без удовольствия и отдохнуть после разных, совершенно непоэтических, причуд героини. В новом романе г.

Тургенева нет даже и подобных оазисов; негде укрыться от удушливого зноя странных рассуждений и хоть на минуту освободиться от неприятного, раздражительного впечатления, производимого общим ходом изображаемых действий и сцен. Что всего удивительнее, в новом произведении г.

Тургенева нет даже того психологического анализа, с которым он, бывало, прежде разбирал игру чувств у своих героев, и который приятно щекотал, чувство читателя; нет художественных изображений, картин природы, которыми действительно нельзя было не залюбоваться и которые доставляли всякому читателю несколько минут наслаждения чистого и спокойного и невольно располагали его симпатизировать автору и благодарить его. В «Отцах и детях» он скупится на описание, не обращает внимания на природу; после незначительных отступлении он торопится к своим героям, бережет место и силы для чего-то другого и вместо полных картин проводит одни только штрихи, да и то неважные и нехарактеристические, вроде того, что «одни петухи задорно перекликались на деревне; да где-то высоко в верхушке деревьев звенел плаксивым призывом немолчный писк молодого ястребка» (стр. 589).

Все внимание автора обращено на главного героя и других действующих лиц, – впрочем, не на их личности, не на их душевные движения, чувства и страсти, а почти исключительно на их разговоры и рассуждения. Оттого в романе, за исключением одной старушки, нет ни одного живого лица и живой души, а все только отвлеченные идеи и разные направления, олицетворенные и названные собственными именами.

Существует, например, у нас так называемое отрицательное направление и характеризуется известным образом мыслей и воззрений. Г-н Тургенев взял да и назвал его Евгением Васильевичем, который и говорит в романе: я – отрицательное направление, мои мысли и воззрения вот такие-то и такие.

Серьезно, буквально так! Есть также на свете порок, который зовется непочтительностью к родителям и выражается известными поступками и словами. Г-н Тургенев и назвал его Аркадием Николаевичем, который и творит эти поступки и говорит эти слова. Эмансипация женщины, например, названа Eudoxie Кукшиной.

На таком фокусе построен весь роман; все личности в нем – это идеи и взгляды, наряженные только в личную конкретную форму. – Но все это ничего, каковы бы ни были личности, а главное, и к этим несчастным, безжизненным личностям г. Тургенев, душа высоко поэтическая и всему симпатизирующая, – не имеет ни малейшей жалости, ни капли сочувствия и любви, того чувства, которое зовется гуманным.

Главного своего героя и его приятелей он презирает и ненавидит от всей души; чувство его к ним не есть, впрочем, высокое негодование поэта вообще и ненависть сатирика в частности, которые бывают обращены не на личности, а на слабости и недостатки, замечаемые в личностях, и сила которых прямо пропорциональна той любви, какую поэт и сатирик питают к своим героям.

Уж это избитая истина и общее место, что истинный художник относится к своим несчастным героям не только с видимым смехом и негодованием, но и с незримыми слезами и невидимою любовью; он страдает и болит сердцем из-за того, что видит в них слабости; он считает как бы своим собственным несчастием то обстоятельство, что у других людей, ему подобных, есть недостатки и пороки; он говорит о них с презрением, но вместе и с сожалением, как о своем собственном горе, г-н Тургенев относится к своим героям, не фаворитам его, совершенно иначе. Он питает к ним какую-то личную ненависть и неприязнь, как будто они лично сделали ему какую-нибудь обиду и пакость, и он старается отметить им на каждом шагу, как человек лично оскорбленный; он с внутренним удовольствием отыскивает в них слабости и недостатки, о которых и говорит с дурно скрываемым злорадством и только для того, чтобы унизить героя в глазах читателей; «посмотрите, дескать, какие негодяй мои враги и противники». Он детски радуется, когда ему удается уколоть чем-нибудь нелюбимого героя, сострить над ним, представить его в смешном или пошлом и мерзком виде; каждый промах, каждый необдуманный шаг героя приятно щекочет его самолюбие, вызывает улыбку самодовольствия, обнаруживающую гордое, но мелкое и негуманное сознание собственного превосходства. Эта мстительность доходит до смешного, имеет вид школьных щипков, обнаруживаясь в мелочах и пустяках. Главный герой романа с гордостью и заносчивостью говорит о своем искусстве в картежной игре; а г. Тургенев заставляет его постоянно проигрывать; и это делается не для шутки, не для того, для чего, например, мистер Винкель[2], хвастающийся меткостью стрельбы, вместо вороны попадает в корову, а для того, чтобы уколоть героя и уязвить его гордое самолюбие. Героя пригласили сразиться в преферанс; он согласился, остроумно намекнув, что обыграет всех. «А между тем, – замечает г. Тургенев, – герой все ремизился да ремизился. Одна особа мастерски играла в карты; другая тоже могла постоять за себя. Герой остался в проигрыше, хотя незначительном, но все-таки не совсем приятном». «Отец Алексей, говорили герою, и в карточки не прочь поиграть. Что ж, отвечал он, засядем в ералаш, и я его обыграю. Отец Алексей сел за зеленый стол с умеренным изъявлением удовольствия и кончил тем, что обыграл героя на 2 руб. 50 коп. ассигнациями». – А что? обыграл? не стыдно, не стыдно, а еще хвастался! – говорят обыкновенно в таких случаях школьники своим товарищам, посрамленным хвастунам. Потом г. Тургенев старается выставить главного героя обжорой, который только и думает о том, как бы поесть и попить, и это опять делается не с добродушием и комизмом, а все с тою же мстительностью и желанием унизить героя даже рассказ об обжорстве. Петуха[3] написан спокойнее и с большим сочувствием со стороны автора к своему герою. При всех сценах и случаях еды г. Тургенев как бы не нарочно замечает, что герой «говорил мало, а ел много»; приглашают ли его куда-нибудь, он прежде всего справляется, будет ли ему шампанское, и уж если доберется до него, то теряет даже свою страсть к словоохотливости, «изредка скажет слово, а все больше занимается шампанским». Это личное нерасположение автора к своему главному герою проявляется на каждом шагу и невольно возмущает чувство читателя, которому наконец становится досадно на автора, зачем он так жестоко поступает с своим героем и так злобно издевается над ним, затем он, наконец, лишает его всякого смысла и всех человеческих свойств, зачем вкладывает в ее голову мысли, в его сердце чувства, совершенно несообразные с характером героя, с другими его мыслями и чувствами. В художественном отношении это означает несдержанность и неестественность характера – недостаток, состоящий в том, что автор не умел изобразить своего героя так, чтобы он постоянно оставался верен самому себе. На читателя такая неестественность производит то действие, что он начинает не доверять автору и невольно становится адвокатом героя, признает невозможными в нем те нелепые мысли и то безобразное сочетание понятий, какое приписывает ему автор; доказательства и улики налицо в других словах самого же автора, относящихся к тому же герою. Герой, изволите видеть, медик, молодой человек, по словам самого же г. Тургенева, до страсти, до самоотвержения преданный своей науке и занятиям вообще; ни на одну минуту не расстается он с своими инструментами и аппаратами, постоянно занят опытами и наблюдениями; где бы он ни был, куда бы ни явился, тотчас же при первой удобной минуте он начинает ботанизировать, заниматься ловлей лягушек, жуков, бабочек, анатомирует их, рассматривает под микроскопом, подвергает химическим реакциям; по выражению г. Тургенева, он всюду носил с собой «какой-то медицинско-хирургический запах»; для науки он жизни не щадил и умер от заражения при анатомировании тифозного трупа. И вдруг г. Тургенев хочет уверить нас, что этот человек – мелкий хвастунишка и пьянчужка, гоняющийся за шампанским, и утверждает, что он не имеет любви ни к чему, ни даже к науке, что он не признает науки, не верит в нее, что он даже презирает медицину и смеется над ней. Натуральное ли это дело? уж не слишком ли автор разгневался на своего героя? В одном месте автор говорит, что герой «владел особенным уменьем возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно» (стр. 488); «слуги барские привязались к нему, хоть он над ними подтрунивал; Дуняша охотно с ним хихикала; Петр, человек до крайности самолюбивый и глупый, и тот ухмылялся и светлел, как только герой обращал на него внимание; дворовые мальчишки бегали за „дохтуром“ как собачонки» и даже вели с ним ученые разговоры и диспуты (стр. 512). Но, несмотря на все это, в другом месте изображается комическая сцена, в которой герой не умел и двух слов сказать с мужиками; мужики не могли понять того, кто говорил понятно даже с дворовыми мальчишками. Его рассуждения с мужиком этот последний охарактеризовал так: «барин болтал кое-что, язык почесать захотелось. Известно, барин; разве он что понимает?» Автор и тут не утерпел и при сей верной оказии вставил шпильку герою: «увы! а еще хвастался, что умеет говорить с мужиками» (стр. 647).

Источник: https://www.libfox.ru/624984-maksim-antonovich-asmodey-nashego-vremeni.html

Краткое содержание Асмодей нашего времени Антонович

М. А. Антонович в своем очерке «Асмодей нашего времени» высказывает субъективное мнение о знаменитом произведении господина Тургенева «Отцы и дети».

Создатель статьи пишет о том, что все долго и очень жадно ждали выхода произведения Тургенева, так как по слухам, он напишет о современном поколении, о том, каким он его видит, о его проблемах и желаниях.

Все читатели трепетно верили в то, что прочитав произведение Ивана Сергеевича, они смогут найти ответы на главные вопросы молодежи, а особенно об их месте в жизни.

Но каково же было разочарование, так говорит М. А. Антонович, когда «Отцы и дети» были напечатаны и все с упоением принялись читать это произведение, но с первых же страниц и строк разочаровались в нем. Антонович пишет, что роман не захватывает, нет ни описания, которое так жаждал читатель, нет никакой проникновенности к героям.

Максим Алексеевич пишет о том, что Тургенев очень плохо относится к своим героем. Он их презирает, наделяет глупостью, бестактностью и неуважением ко всему.

Антонович говорит о том, что господин Тургенев в своем романе описывает представителя современной молодежи как асмодея современности.

Составитель оттиска считает, что произведение не вызвало положительного впечатления, а наоборот вернуло читателя во что-то старое и давно уже пережитое.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

РозовПуть творца Виктора Сергеевича Розова, небезызвестного советского драматурга, можно считать начавшимся в 1929 году: тогда он, еще не будучи профессиональным театралом, начал работать в ТЮЗе Костромы.
Краткое содержание Горячий снег БондареваВ произведении пойдет речь о годах Великой Отечественной войны. А именно о Сталинградской битве, которая имеет переломное значение, в ходе всей военной кампании. Данное произведение написано на основе реальных событий
Краткое содержание Постойко Мамин-СибирякПостойко был самым обычным беспородным псом. Он попал в город из деревни вместе с мальчиком Борей. Тот поначалу играл с ним, а потом пресытился новой игрушкой, и о собаке забыли все, кроме кухарки.
Краткое содержание Роллан Жан-КристофВ книге рассказывается о нелегкой жизни молодого музыканта Кристофа Крафта. Мальчик родился в семье музыкантов и имел прирожденный талант к музыке.
Краткое содержание Аристофан ВсадникиВсадники – это люди, которые могли ездить на лошадях, самой разной породы. Эти люди уже сами по себе считались богатыми и обеспеченными. Так как вообще в мире считалось, что если люди какие-либо имели коней

Источник: https://2minutki.ru/kratkie-soderzhaniya/avtory/asmodej-nashego-vremeni-antonovich-pereskaz

Антонович М. А

АСМОДЕЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ. (ОТЦЫ И ДЕТИ. РОМАН ТУРГЕНЕВА)

Выражаясь ученым слогом — концепция романа не представляет никаких художественных особенностей и хитростей, ничего замысловатого; действие его также очень просто и происходит в 1859 году, стало быть, в наше время. Главное действующее лицо, первый герой, представитель молодого поколения, есть Евгений Васильевич Базаров, медик, юноша умный, прилежный, знающий свое дело, самоуверенный до дерзости, но глупый, любящий кутеж и крепкие напитки, проникнутый самыми дикими понятиями и нерассудительный до того, что его все дурачат, даже простые мужики. Сердца у него вовсе нет; он бесчувственен — как камень, холоден — как лед и свиреп — как тигр. У него есть друг, Аркадий Николаевич Кирсанов, кандидат Петербургского университета, какою факультета — не сказано, — юноша чувствительный, добросердечный, с невинной душой; к сожалению, он подчинился влиянию своего друга Базарова, который старается всячески притупить чувствительность его сердца, убить его душу и внушить ему презрительную холодность ко всему…<\p>

Базаров имеет отца и мать; отец Василий Иванович, старый медик, живет с женою в небольшом своем именьице; добрые старички любят своего Енюшеньку до бесконечности. Кирсанов тоже имеет отца, значительного помещика, живущего в деревне; жена у него померла, и он живет с Фенечкой, милым созданьем, дочерью его ключницы; в доме у него живет брат его, стало быть, дядя Кирсанова, Павел Петрович, человек холостой, в юности столичный лев, а под старость — деревенский фат, до бесконечности погруженный в заботы о франтовстве, но непобедимый диалектик, на каждом шагу поражающий Базарова и своего племянника. Каковы же отцы, старое поколение? Как уже было замечено выше, отцы представлены в самом лучшем виде. Отец Кирсанова, Николай Петрович, примерный человек во всех отношениях; сам он, несмотря на свое генеральское происхождение, воспитывался в университете и имел степень кандидата и сыну дал высшее образование; доживши почти до старых лет, он не переставал заботиться о дополнении своего собственного образования. Все силы употреблял на то, чтобы не отстать от века, следил за современными движениями и вопросами; «прожил три зимы в Петербурге, почти никуда не выходя и стараясь заводить знакомства с молодыми товарищами сына…<\p>

Николай Петрович не любил Базарова, но побеждал свою нелюбовь, «охотно слушал его, охотно присутствовал при его физических и химических опытах; он бы каждый день приходил, как он выражался, учиться, если бы не хлопоты по хозяйству; он не стеснял молодого естествоиспытателя: садился где-нибудь в уголок комнаты и глядел внимательно, изредка позволяя себе осторожный вопрос». Он хотел сблизиться с молодым поколением, проникнуться его интересами, чтобы вместе с ним, дружно, рука об руку, идти к общей цели. Но молодое поколение грубо оттолкнуло его от себя. Он хотел сойтись с сыном, чтобы с него начать свое сближение с молодым поколением; но Базаров воспрепятствовал этому, он постарался унизить отца в глазах сына и тем прервал между ними всякую нравственную связь. «Отец у меня, — говорит он Базарову, — золотой человек!» — «Удивительное дело, — отвечает тот, — эти старые романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения, ну равновесие и нарушено». В Аркадии заговорила сыновья любовь, он вступается за отца, говорит, что друг его еще недостаточно знает. Но Базаров убил в нем и последний остаток сыновней любви следующим презрительным отзывом: «Твой отец добрый малый, но он человек отставной, его песенка спета. Он читает Пушкина. Растолкуй ему, что это никуда не годится. Ведь он не мальчик: пора бросить эту ерунду».<\p>

Сын вполне согласился со словами друга и почувствовал к отцу сожаление и презрение. Отец случайно подслушал этот разговор, который поразил его в самое сердце, оскорбил до глубины души, убил в нем всякую энергию, всякую охоту к сближению с молодым поколением; он и руки опустил, испугавшись пропасти, которая отделяла его от молодых людей. «Что ж, — говорил он после этого, — может быть, Базаров и прав; но мне одно больно: я надеялся тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, а он ушел вперед, и понять мы друг друга не можем. Кажется, я все делаю, чтобы не отстать от века: крестьян устроил, ферму завел, так что меня во всей губернии красным величают; читаю, учусь, вообще стараюсь стать в уровень с современными потребностями, а они говорят, что песенка моя спета. Да я и сам начинаю так думать». Вот какие вредные действия производит заносчивость и нетерпимость молодого поколения; одна выходка мальчишки сразила гиганта, он усомнился в своих силах и увидел бесплодность своих усилий не отстать от века. Таким образом, молодое поколение по собственной вине лишилось содействия и поддержки со стороны человека, который бы мог быть очень полезным деятелем, потому что одарен был многими прекрасными качествами, которых недостает молодежи. Молодежь холодна, эгоистична, не имеет высших нравственных убеждений; тогда как этот человек имел душу поэтическую и, несмотря на то, что умел устроить ферму, сохранил поэтический жар до преклонных лет, а главное, был проникнут самыми твердыми нравственными убеждениями.<\p>

Отец и мать Базарова еще лучше, еще добрее, чем родитель Аркадия. Отец так же точно не желает отстать от века; а мать только и живет, что любовью к сыну и желанием угодить ему. Их общая, нежная привязанность к Енюшеньке изображена г. Тургеневым очень увлекательно и живо; тут самые лучшие страницы во всем романе. Но тем отвратительнее кажется нам то презрение, которым платит Енюшенька за их любовь, и та ирония, с какою относится он к их нежным ласкам.<\p>

Вот каковы отцы! Они, в противоположность детям, проникнуты любовью и поэзией, они люди нравственные, скромно и втихомолку делающие добрые дела; они ни за что не хотят отстать от века. Даже такой пустой фат, как Павел Петрович, и тот поднят на ходули и выставлен человеком прекрасным. Каковы же «дети»? Из тех «детей», которые выведены в романе, только один Базаров представляется человеком самостоятельным и неглупым; под какими влияниями сложился характер Базарова, из романа не видно, неизвестно также, откуда он заимствовал свои убеждения и какие условия благоприятствовали развитию его образа мыслей. Как бы то ни было, мысли Базарова самостоятельны, они принадлежат ему, его собственной деятельности ума; он учитель; другие «дети» романа, глуповатые и пустые, слушают его и только бессмысленно повторяют его слова.<\p>

Мы и займемся теперь этим лучшим экземпляром молодого поколения. Как сказано выше, он представляется человеком холодным, не способным к любви, ни даже к самой обыкновенной привязанности; даже женщину он не может любить поэтической любовью, которая так привлекательна в старом поколении. Если, по требованию животного чувства, он и полюбит женщину, то полюбит одно только тело ее; душу в женщине он даже ненавидит; он говорит, «что ей совсем и понимать не нужно серьезной беседы и что свободно мыслят между женщинами только уроды».<\p>

Молодое поколение мужское мы защищать не станем; оно действительно таково и есть, каким изображено в романе. Так точно мы соглашаемся, что и старое поколение нисколько не разукрашено, а представлено так, как оно есть на самом деле со всеми его почтенными качествами. Мы только не понимаем, почему г. Тургенев дает предпочтение старому поколению; молодое поколение его романа нисколько не уступает старому. Качества у них различны, но одинаковы по степени и достоинству; каковы отцы, таковы и дети; отцы= детям — следы барства. Мы не будем защищать молодого поколения и нападать на старое, а только попытаемся доказать верность этой формулы равенства. Молодежь отталкивает от себя старое поколение, это весьма нехорошо, вредно для дела и не делает чести молодежи. Но отчего же старое поколение, более благоразумное и опытное, не принимает мер против отталкивания и почему не старается привлечь к себе молодежь? Николай Петрович, человек солидный, умный, желал сблизиться с молодым поколением, но, услыхав, как мальчишка назвал его отставным, он разрюмился, стал оплакивать свою отсталость и сразу сознал бесполезность своих усилий не отстать от века. Что за слабость такая? Если он сознавал свою справедливость, если он понимал стремления молодежи и сочувствовал им, то ему легко было бы привлечь на свою сторону сына. А в союзе с Павлом Петровичем, непобедимым диалектом, он мог бы обратить даже самого Базарова; ведь только стариков учить и переучивать трудно, а юность очень восприимчива и подвижна, и нельзя же думать, чтобы Базаров отказался от истины, если бы она ему была показана и доказана? Г-н Тургенев с Павлом Петровичем истощили все свое остроумие в спорах с Базаровым и не скупились на резкие и оскорбительные выражения; однако Базаров не разрюмился, не смутился и остался при своих мнениях, несмотря на все возражения противников, должно быть, потому, что возражения были плохи. Итак, «отцы» и «дети» одинаково правы и виноваты во взаимном отталкивании; «дети» отталкивают отцов, а эти пассивно отходят от них и не умеют привлечь их к себе; равенство полное. Во времена спокойные, когда движение совершается медленно, развитие идет постепенно на основании старых начал, несогласия старого поколения с новым касаются вещей не важных, противоречия между «отцами» и «детьми» не могут быть слишком резки, поэтому и самая борьба между ними имеет характер спокойный и не выходит за известные ограниченные пределы. Но во времена оживленные, когда развитие делает смелый и значительный шаг вперед или круто поворачивает в сторону, когда старые начала оказываются несостоятельными и на месте их возникают совершенно иные условия и требования жизни, — тогда эта борьба принимает значительные объемы и выражается иногда самым трагическим образом. Новое учение является в форме безусловного отрицания всего старого; оно объявляет непримиримую борьбу старым воззрениям и преданиям, нравственным правилам, привычкам и образу жизни. Различие между старым и новым так резко, что по крайней мере на первых порах между ними невозможно соглашение и примирение. В такие-то времена и родственные связи как бы ослабевают, брат восстает на брата, сын на отца; если отец остается при старом, а сын обращается к новому, или наоборот, — между ними неизбежен раздор. Сын не может колебаться между любовью к отцу и своим убеждениям; новое учение с видимою жестокостью требует от него, чтобы он оставил отца, мать, братьев и сестер, и был верен самому себе, своим убеждениям, своему призванию и правилам нового учения, и следовал этим правилам неуклонно.<\p>

Извините, г. Тургенев, вы не умели определить своей задачи; вместо изображения отношений между «отцами» и «детьми» вы написали панегирик «отцам» и обличение «детям»; да и «детей» вы не поняли, и вместо обличения у вас вышла клевета. Распространителей здравых понятий между молодым поколением вы хотели представить развратителями юношества, сеятелями раздора и зла, ненавидящими добро, — одним словом, асмодеями.<\p>

Источник: https://scribble.su/work/sochineniya/51.html

Тезисы статьи М. А. Антоновича «Асмодей нашего времени»

Тезисы статьи М.А. Антоновича «Асмодей нашего времени».

Вас обдает каким-то мертвящим холодом; вы не живете с действующими лицами романа, не проникаетесь их жизнью, а начинаете холодно рассуждать с ними, или, точнее, следить за их рассуждениями. Вы забываете, что перед вами лежит роман талантливого художника, и воображаете, что вы читаете морально-философский трактат, но плохой и поверхностный, который, не удовлетворяя уму, тем самым производит неприятное впечатление и на ваше чувство. Это показывает, что новое произведение г. Тургенева крайне неудовлетворительно в художественном отношении.
…последний роман его (Тургенева) написан с тенденциями, с ясно и резко выступающими теоретическими целями. Это роман дидактический, настоящий ученый трактат, написанный в разговорной форме, и каждое выведенное лицо служит выражением и представителем известного мнения и направления.
Если смотреть на роман с точки зрения его тенденций, то он и с этой стороны так же неудовлетворителен, как и в художественном отношении. О качестве тенденций нечего пока сказать…
По-видимому, г. Тургенев хотел изобразить в своем герое, как говорится, демоническую или байроническую натуру, что-то вроде Гамлета; но, с другой стороны, он придал ему черты, по которым эта натура кажется самою дюжинною и даже пошлою, по крайней мере весьма далекою от демонизма. И от этого в целом выходит не характер, не живая личность, а карикатура, чудовище с крошечной головкой и гигантским ртом, с маленьким лицом и пребольшим носом, и притом карикатура самая злостная. Автор до того зол на своего героя, что не хочет простить его и примириться с ним даже перед смертью…
Главный герой последнего романа есть тот же Рудин, с некоторыми изменениями в слоге и выражениях; он новый, современный герой, а потому еще ужаснее Рудина по своим понятиям и бесчувственнее его; он настоящий асмодей; – время же недаром шло, и герои развивались прогрессивно в своих дурных качествах.
Как видно по всему, г. Тургенев взял для изображения настоящий и, так сказать, сегодняшний период нашей умственной жизни и литературы… Прежде видите ли, были гегелисты, а теперь, в настоящее время, явились нигилисты… Вот коллекция современных воззрений, вложенных в уста Базарову; что они такое? – карикатура, утрировка, происшедшие вследствие непонимания, и больше ничего.
Найдутся, может быть, охотники, которые… скажут, что, изображая молодое поколение в смешном, карикатурном и даже нелепом виде, он (Тургенев) имел в виду не молодое поколение вообще, не лучших его представителей, а только самых жалких и ограниченных детей, что он говорит не об общем правиле, а только об его исключениях. «Они (отцы), в противоположность детям, проникнуты любовью и поэзией, они люди нравственные, скромно и втихомолку делающие добрые дела; они ни за что не хотят отстать от века.
Извините, г. Тургенев, вы не умели определить своей задачи; вместо изображения отношений между «отцами» и «детьми» вы написали панегирик «отцам» и обличение «детям»; да и «детей» вы не поняли, и вместо обличения у вас вышла клевета.

Из школы труда и лишений Базаров вышел человеком сильным и суровым; прослушанный им курс естественных и медицинских наук развил его природный ум и отучил его принимать на веру какие бы то ни было понятия и убеждения; он сделался чистым эмпириком; опыт сделался для него единственным источником познания, личное ощущение – единственным и последним доказательством.
Базаров признает только то, что можно ощупать руками, увидать глазами, положить на язык, словом – только то, что можно освидетельствовать одним из пяти чувств. То, что восторженные юноши называют идеалом, для Базарова не существует; он все это называет «романтизмом», а иногда вместо слова «романтизм» употребляет слово «вздор».
На людей, подобных Базарову, можно негодовать, сколько душе угодно, но признавать их искренность – решительно необходимо.
Базаров чрезвычайно самолюбив, но самолюбие его незаметно именно вследствие своей громадности. Дядя Кирсанова, близко подходящий к Базарову по складу ума и характера, называет его самолюбие «сатанинской гордостью».
Автор видит, что Базарову некого любить, потому что вокруг него все мелко, плоско и дрябло, а сам он свеж, умен и крепок.
Базаровщина – это …болезнь нашего времени.
Итак, Базаров везде и во всем поступает только так, как ему хочется или как ему кажется выгодным и удобным. Им управляют только личная прихоть или личные расчеты. Ни над собой, ни вне себя, ни внутри себя он не признает никакого регулятора, никакого нравственного закона, никакого принципа. Впереди – никакой высокой цели; в нем – никакого высокого помысла, и при всем этом – силы огромные. – Да ведь это безнравственный человек! Злодей, урод! – слышу я со всех сторон восклицания негодующих читателей. Ну, хорошо, злодей, урод; браните больше, преследуйте его сатирой и эпиграммой, негодующим лиризмом и возмущенным общественным мнением, кострами инквизиции и топорами палачей – и вы не вытравите, не убьете этого урода, не посадите его в спирт на удивление почтенной публике. Если базаровщина это болезнь, то она болезнь нашего времени, и ее приходится выстрадать, несмотря ни на какие паллиативы и ампутации. Относитесь к базаровщине как угодно – это ваше дело; а остановить – не остановите; это та же холера.
Базаров, одержимый этой болезнью, отличается замечательным умом и вследствие этого производит сильное впечатление на сталкивающихся с ним людей. Как человек замечательно умный, он не встречал себе равного.
Базаров – человек жизни, человек дела.
Базаров ни в ком не нуждается, никого не боится, никого не любит и вследствие этого никого не щадит. /…/ В цинизме Базарова можно различить две стороны – внутреннюю и внешнюю: цинизм мыслей и цинизм манер и выражений.
Он сплеча отрицает вещи, которых не знает и не понимает; поэзия, по его мнению, ерунда; читать Пушкина – потерянное время; заниматься музыкой – смешно; наслаждаться природой – нелепо. Очень может быть, что он, человек, затертый трудовой жизнью, потерял или не успел развить в себе способность наслаждаться приятным раздражением зрительных и слуховых нервов, но из этого никак не следует, чтобы он имел разумное основание отрицать или осмеивать эту способность в других, выкраивать других людей на одну мерку с собой – значит впадать в узкий умственный деспотизм.
Мысли Базарова выражаются в его поступках, в его обращении с людьми; они просвечивают и их разглядеть не трудно, если только читать внимательно, группируя факты и отдавая себе отчет в причинах.
Умереть так, как умер Базаров, – все равно что сделать великий подвиг. /…/ Смотреть в глаза смерти, предвидеть её приближение, не стараясь себя обмануть, оставаться верным себе до последней минуты, не ослабеть и не струсить – это дело сильного характера. Оттого, что Базаров умер твердо и спокойно, никто не почувствовал себе ни облегчения, ни пользы; но такой человек, который умеет умирать спокойно и твердо, не отступит перед препятствием и не струсит перед опасностью. /…/ Нигилист остается верен себе до последней минуты.
Образ единственного существа, возбудившего в Базарове сильное чувство и внушившее ему уважение, приходит ему на ум в то время, когда он собирается прощаться с жизнью. Он любит только одно существо в мире, и те нежные мотивы чувства, которые он давил в себе, как романтизм, теперь всплывают на поверхность; это не признак слабости, это – естественное проявление чувства, высвободившегося из-под гнета рассудочности.

Базаров есть лицо новое, которого резкие черты мы увидели в первый раз… Система убеждений, круг мыслей, которых представителем является Базаров, более или менее ясно выражались в нашей литературе. Главными их выразителями были два журнала: «Современник»… и «Русское слово»… Тургенев взял известный взгляд на вещи, имевший притязания на господство, на первенство в нашем умственном движении… и… воплотил его в живые формы.
Фигура Базарова имеет в себе нечто мрачное и резкое. В его наружности нет ничего мягкого и красивого; его лицо имело другую, не внешнюю красоту… Глубокий аскетизм проникает собою всю личность Базарова… Характер этого аскетизма совершенно особенный… Базаров отрекается от благ этого мира, но он делает между этими благами строгое различие. Он охотно ест вкусные обеды и пьет шампанское; он не прочь даже поиграть в карты. …Базаров понимает, что есть соблазны более гибельные, более растлевающие душу, чем, например, бутылка вина, и он бережется не того, что может погубить тело, а того, что погубляет душу. Наслаждение тщеславием, джентльменством, мысленный и сердечный разврат всякого рода для него гораздо противнее и ненавистнее, чем ягоды со сливками или пулька в преферанс… вот тот высший аскетизм, которому предан Базаров.
В чем состоит эта сила искусства, враждебная Базарову?… Выражаясь точнее, но несколько старым языком, можно сказать, что искусство всегда носит в себе элемент п р и м и р е н и я, тогда как Базаров вовсе не желает примириться с жизнью. Искусство есть идеализм, созерцание, отрешение от жизни и поклонение идеалам; Базаров же реалист, не созерцатель, а деятель, признающий одни действительные явления и отрицающий идеалы.
Базаров отрицает науку. …Вражда против науки есть также современная черта, и даже более глубокая и более распространенная, чем вражда против искусства. Под наукою мы разумеем именно то, что разумеется под н а у к о ю вообще и что, по мнению нашего героя, не существует вовсе. …Такое отрицание отвлеченности, такое стремление к конкретности в самой области отвлечения, в области знания, составляет одно из веяний нового духа… составляет следствие более крепкого, более прямого признания действительных явлений, признания жизни. Это разногласие между жизнью и мыслью никогда так сильно не чувствовалось, как теперь.
Базаров вышел человеком простым, чуждым всякой изломанности, и вместе крепким, могучим душою и телом. Все в нем необыкновенно идет к его сильной натуре. Весьма замечательно, что он, так сказать, более русский, чем все остальные лица романа. Его речь отличается простотою, меткостью, насмешливостью и совершенно русским складом… Тургенев, создававший до сих пор… раздвоенные лица, например, Гамлета Щигровского уезда, Рудина, Лаврецкого, достиг, наконец, в Базарове до типа цельного человека. Базаров есть первое сильное лицо, первый цельный характер, явившийся в русской литературе из среды так называемого образованного общества.
Если не показано постепенное развитие героя, то без сомнения потому, что Базаров образовался не медленным накоплением влияний, а, напротив, быстрым, крутым переломом. …Он человек теории, и его создала теория, создала незаметно, без событий, без всякого такого, что можно бы рассказать, создала одним умственным переворотом.
Он (Базаров) отрицается от жизни, а между тем живет глубоко и сильно.
…хотя Базаров головою выше всех других лиц… есть однако же, что-то, что в целом стоит выше Базарова. …это высшее не какие-нибудь лица, а та жизнь, которая их воодушевляет.
Общие силы жизни – вот на что устремлено все его внимание. Он показал нам, как воплощаются эти силы в Базарове, в том самом Базарове, который их отрицает; он показал нам если не более могущественное, то более явственное воплощение их в тех простых людях, которые окружают Базарова. Базаров – это титан, восставший против своей матери-земли; как ни велика его сила, она только свидетельствует о величии силы, его породившей и питающей, но не равняется с материею силою.
Как бы то ни было, Базаров все-таки побежден; побежден не лицами и не случайностями жизни, но самою идеею этой жизни.
Тургенев же имел притязания и дерзость создать роман, имеющий всевозможные направления; поклонник вечной истины, вечной красоты, он имел гордую цель во временном указать на вечное и написал роман не прогрессивный и не ретроградный, а так сказать, всегдашний.
Смена поколений – вот наружная тема романа. если Тургенев изобразил не всех отцов и детей, или не тех отцов и детей, каких хотелось бы другим, то вообще отцов и вообще детей, и отношения между этими двумя поколениями он изобразил превосходно. Может быть, разница между поколениями была так велика, как в настоящее время, а потому и отношение их обнаружилось особенно резко.

Базаров все-таки подавляет все остальные лица романа (Катков находил, что я в нем представил апофеозу «Современника»). Приданные ему качества не случайны. Я хотел сделать из него лицо трагическое – тут было не до нежностей. Он честен, правдив и демократ до конца ногтей. А вы не находите, в нем хороших сторон. «Stoff und Kraft» он рекомендует именно как популярную, т.е. пустую книгу; дуэль с П.П. именно введена для наглядного доказательства пустоты элегантно-дворянского рыцарства, выставленного почти преувеличенно-комически; и как бы он отказался от неё: ведь П.П. его побил бы. Базаров, по-моему, постоянно разбивает П-а П-а, а не наоборот; и если он называется нигилистом, то надо читать: революционером… То, что сказано об Аркадии, о реабилитации отцов и т.д., показывает только – виноват! – что меня не поняли. Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса. Вглядитесь в лица Н-я П-а, П-а П-а, Аркадия. Слабость и вялость или ограниченность. Эстетическое чувство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства, чтобы вернее доказать мою тему: если сливки плохи, что же молоко?

… Рисуя фигуру Базарова я исключил из круга его симпатий все художественное, я придал ему резкость и бесцеремонность тона не из нелепого желания оскорбить молодое поколение (!!!), а просто вследствие наблюдений над моим знакомцем, доктором Д. и подобным ему лицам. «Это жизнь так складывалась», – опять говорил мне опыт – может быть ошибочный, но, повторяю, добросовестный, мне нечего было мудрить, и я должен был именно так нарисовать его фигуру. Личные мои наклонности тут ничего не значат, но, вероятно, многие из моих читателей удивятся, если я скажу им, что за исключением воззрений на художества, я разделяю почти все его убеждения…»

Ни Одинцова не должна иронизировать, ни мужик стоять выше Базарова, хоть он пуст и бесплоден… Может быть, моё воззрение на Россию более мизантропично, чем Вы предполагаете: он – в моих глазах – действительно герой нашего времени. Хорош герой и хорошо время, – скажите Вы… Но оно так.

«Отцы и дети». Эпоха и роман

от Фонвизина до Бродского.

Вторая половина XIX века.– М.: Олимп,

Источник: http://lit-yaz.ru/literatura/26968/index.html