Анализ стихотворения “Стихи о Петербурге” | Инфошкола
Аннотация. Автор, анализируя «Стихи о Петербурге», пытается дать ответ на вопрос, почему стихотворение, в котором звучит тема «утолённой любви», стало признанием в любви Петербургу.
Ключевые слова: поэзия женской души, внутренняя свобода, образ Петербурга, утолённая любовь, точное реалистическое зрение, городской пейзаж
Творчество Анны Ахматовой — одно из самых блистательных явлений в русской поэзии хх века. По мнению М.Кузмина, поэта Серебряного века, «в её стихах – знакомая нам душа женщины переходной эпохи ломки человеческой психологии».
Действительно, поэзия Ахматовой — выражение женской души. «Я научила женщин говорить», — заметила Ахматова в одной эпиграмме.
Сила любви и сила женской души нашли выход в поэзии женщины, родившейся в 1889 году под именем Анны Горенко и получившей всеобщую известность как великая Анна Ахматова.
В одном из своих стихотворений Ахматова назвала любовь пятым временем года: То пятое время года, Только его славословь. Дыши последней свободой,
Оттого, что это — любовь.
В состоянии любви мир видится новым, открывается необычное в обычном. Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле. Любовь в стихах Ахматовой — это дневник любящей, нежной и гордой женской души.
Вот предчувствие любви, томление, вот зарождение чувства, начало любви, подчинение ей, наслаждение ею и, наконец, утоление. Как же рисуется любовь в стихах, посвящённых Петербургу? Но сначала обратимся к городу Петра. Вновь Исакий в облаченье Из литого серебра.
Стынет в грозном не терпенье
Конь Великого Петра.
Перед нами образ Петербурга, ахматовского, строгого. До этого в литературе был Петербург Достоевского, Некрасова и, конечно же, Пушкина. Ахматова явила нам свой образ Петербурга. На мой взгляд, ей ближе всего Петербург Пушкина.
Ахматовский образ северной столицы — это нетленный образ холодного,
торжественного, строгого Петербурга 10-х годов хх века. Чем же дорог ей этот город?
Петербург — это место, где свершались судьбы, где рождались и осуществлялись мечты, где встречались и расставались … О какой любви идёт речь в этом стихотворении: платонической, возвышенно-романтической или чувственной? Трудно сказать … Главное, что эта любовь — утолённая. Мне не надо ожиданий у постылого окна И томительных свиданий. Вся любовь утолена.
Заявив об этом, Ахматова утверждает: Ты свободен, я свободна, Завтра лучше, чем вчера … Что это значит? О какой свободе идёт речь? Или после утоления чувства наступает спокойствие, ощущение внутренней свободы? Звучит тема взаимной свободы, как и в стихотворении Н. В.
Недоброво «Светлое Воскресение 14-ro года»: А сердце полным роздыхом природы, Овеянным благословенным днём, Во мне расширено до той свободы,
Что никому теперь не тесно в нём.
Стихотворение Ахматовой, по-видимому, посвящено Н.В.Недоброво, поэту и критику, её другу и наставнику, адресату многих стихов поэтессы.
Сказав об «утолённой любви» и внутренней свободе, Ахматова так пишет о Петербурге, что эти стихи звучат как признание в любви этому городу. Почему? Надо сказать, что определяющее место в жизни, творчестве и судьбе Ахматовой занимал, конечно, Петербург. Не случайно её называли истинной петербурженкой – представительницей именно петербургской школы.
Ахматовская поэзия, строгая и классически соразмерная, глубоко родственна самому облику города — его торжественным улицам и площадям, мраморным и гранитным дворцам, античным атлантам и кариатидам, блестящим шпилям.
Её стихи неотделимы ни от Летнего сада, ни от Марсова поля, ни от белых ночей, воспетых Пушкиным и Достоевским.
Ахматова обладала точным реалистическим зрением, и в её лирике ярко отражён
лик города: волшебного и каменного, надёжного и зыбкого.
Ахматова писала: «Дымки над крышами. Петербургские голландские печи … Пожары в сильные морозы … Я почти что всё «Чётки» сочинила в этой обстановке, а дома только записывала уже готовые стихи … ».
Как видим, память Ахматовой была очень острой. Поэзия и проза великого города были неразделимы в её стихах.
Петербург — это родной и близкий для Ахматовой город, её духовная родина. У Ахматовой северная столица, как и у Блока, выступает в глубине поэтического образа. Этот Петербург является свидетелем, участником поэм любви.
Но Петербург — это и фон, на котором видны тени любящих друг друга людей. Сердце бьётся ровно, мерно. Что мне долгие года! Ведь под аркой на Галерной Наши тени навсегда. Галерная — очевидец нежных встреч лирических героев.
Оттого, что стали рядом Мы в блаженный миг чудес, В миг, когда над Летним садом Месяц розовый воскрес …
Летний сад также свидетель любви героев, здесь было испытано блаженство, когда они были рядом под светом нарождающегося месяца.
Вот что такое Петербург для Анны Ахматовой, которая заглянула в лик любимого города, с нежностью описала его и сделала участником своей жизни, любви и счастья.
Этому прекрасному и торжественному городу она поёт песнь и признаётся в преданности и нежности.
А стихи об утолённой любви становятся признанием в любви этому городу. То, что происходило с героями. Над Невою темноводной, Под улыбкою холодной Императора Петра, —
навсегда останется в сердцах влюблённых.
Ахматовские стихи, «где каждый шаг — секрет», в которых туманное и ирреальное
сочеталось с психологической, бытовой и урбанистической достоверностью, заставляют говорить о «загадке Ахматовой».
Внешнее так переплетается с внутренним, что городской пейзаж становится выражением душевного состояния героев.
А Николай Недоброво, кому, скорее всего, были посвящены «Стихи о Петербурге» так написал о покорившей его лирике Ахматовой: «Её стихи сотворены, а не сочинены».
Источник: https://info-shkola.ru/analiz-stixotvoreniya-stixi-o-peterburge/
Анализ стихотворения Ахматовой Стихи о Петербурге
Санкт-Петербург и Царское село играют одну из главных ролей в стихотворениях поэтессы. Естественно, ведь её жизнь тесно связана с ними.
Санкт-Петербург – очень красивый город, но годы революции, крови, злости, насилия, новой идеологии портят прекрасный город, который в то время ещё носил имя «Петроград». Тогда менялась страна, менялось правительство. Народ страдал.
А Анна не следила за политикой, она просто любила город, посвящая ему чуть ли не львиную долю от всех её произведений.
Как раз в то время в свет выходил очередной сборник стихов от Анны Ахматовой. Он называется «Anno Domini MCMXXI». Сборник начинался с стихотворения «Петроград. 1919». Но что интересно, страницы с Петроградом мало кто из обычных читателей прочёл. Всё дело в том, что советская цензура не одобрила его.
Почти все экземпляры тиража остались без замечательного стихотворения. А зря, ведь через это стихотворение Анна открывала целый цикл стихотворений. Именно туда она заложила основную проблему, которая обсуждается в сборнике. Да и некоторые творения Анны требовали Петрограда для умозаключения, для выражения мысли, но об этом позже.
Но, увы… Советская цензура внесла свои поправки.
Но чего тут такого? Стихотворение как стихотворение… Ахматова пишет от лица всех жителей Петербурга. Она противопоставляет свободу их жизни. С приходом революции свободы нет больше в городе. Как сама она говорит, Санкт-Петербург – это дикая столица.
А начать сборник с именно этого стихотворения она хотела потому, что он содержит в себе ключевую фразу, тему всего сборника: человек, который бесконечно пытается найти себе место. Место в мире, стремительно меняющимся. В мире, полном злости, насилия.
Помимо места человек пытается справиться с сложными физиологическими и духовными трудностями. Видимо цензуре не понравился такая пессимистичная окраска происходящего.
Стихотворение «Петроград. 1919» – это некая реакция Ахматовой на революцию, на результаты смены власти. Она любит город. Она не хочет покидать его, чётко понимая, что чем дольше оставаться здесь, тем хуже и сложнее будет. В конце она писала об этом, назвав город домом.
Сама она считает в стихотворении, что каждый, кто решил остаться в городе «Град Петров невольным памятником будет». В том самом сборнике есть речь об стареньком русском городке Бежецк. По контексту это мирный прекрасный город.
Выходит, что град Петров противопоставлен Бажецку.
Потом Ахматова напишет ещё немало стихотворений о революции, о неважности покинуть родное место. А всё потому, что Анна не разделяла интересы большевиков. Она была твёрдо уверена в том, что большевики не принесут никакого добра народу. Каждый год делал её увереннее в этом. Но поэтесса всё же не позволяла себе покинуть страну. Она считала сбежавших изгнанниками больными заключёнными.
Коротко по плану
- Анализ стихотворения Пушкина ДружбаБольшое и значимое место в своем творчестве Александр Сергеевич отводил теме дружбы. Главную роль в его жизни сыграли дружеские отношения, которыми он обзавелся, будучи студентом лицея. Обретенное товарищество стало для писателя опорой
- Анализ стихотворения Вчерашний день в часу шестом НекрасовСтихотворение «Вчерашний день» написано в 1848г., как утверждал сам поэт, однако истинную известность оно получило после публикации в 1892г. Жестокость окружала Некрасова с самого рождения. Сначала она выражалась в излишней строгости отца,
- Анализ стихотворения Тютчева С поляны коршун поднялся 6 классЭто стихотворение было написано в 1835 году. Тютчев тогда работал камергером и жил за границей. Надо заметить, что практически все стихи поэта небольшие по размеру, изящны и имеют глубокий философский смысл. На поэта,
- Анализ стихотворения Бальмонта Я мечтою ловил уходящие тениБальмонт – выдающийся поэт-символист, произведения которого содержат тонкий смысл, гармоничность звуков и, соответственно, музыкальность. Чтобы показать этот смысл, нужно проникнуться чувствами Бальмонта, понять что
- Анализ стихотворения Хлебникова Птичка в клеткеДанное стихотворение Велимир Хлебников написал в возрасте тринадцати лет. Вначале он писал совершенно понятные для всех стихотворения, они были просты и незамысловаты. Через некоторое время писателя признали одним из одиозных
Источник: https://analiz-stihov.ru/ahmatova/stixi-o-peterburge
Анализ стихотворения Стихи о Петербурге Ахматовой
Произведение представляет собой два небольших стихотворения, вошедших в поэтический сборник стихов «Четки».
Основной темой стихотворения является утоленная любовь автора, выраженная в признании спокойного, непоколебимого, нетленного чувства к северной столице.
Композиционная структура цикла стихотворения состоит из семи строф, при этом в первом стихотворении используется два четверостишия, а втором – пять. Первая часть произведения передает описание городских прелестей Петербурга, а вторая часть посвящается изображению фабричных окраин города.
Лирическим образом произведения выступает описание северного города, который изображается поэтессой как сокровищница памяти любви.
В качестве художественных средств выразительности автор применяет в стихотворении яркие и легко узнаваемые топонимы, позволяющие акцентировать внимание читателей на великолепие питерских достопримечательностей, имеющих неповторимое очарование.
Образ города, являющегося любимым для автора, представляется с особой нежностью, в которой сквозит ностальгия по воспоминаниям из прошлого поэтессы, ярко будоражащих ее в момент написания стихотворения. Переплетая внешнее описание с внутренним душевным состоянием, автор демонстрирует выражение городского пейзажа в настроении лирического героя стихотворения.
В произведении добавляются грустные мотивы, представляемые в изображении мифологической реки забвения, позволяющие вообразить образ Петербурга в различных ипостасях, но в любом случае в виде холодного и торжественного города.
Авторский замысел воплощается в точном реалистическом зрении на любимый город, раскрывающийся во внутренней свободе поэтичной женской души, признающейся Петербургу в вечной, неразделенной любви.
Стихотворение представляет собой форму строгой и классически соразмерной ахматовской поэзии, изображающей городской лик в волшебном, каменном, надежном и зыбком отражении.
Признание в любви городу демонстрируется поэтессой в многочисленных формах, среди которых проявляется и возвышенная, и романтическая, и платоническая, и чувственная любовь, создающая поэтический образ Питера, являющегося невидимым фоном, свидетелем, а порой и участником, в различные периоды своего существования любовных поэм, заканчивающихся счастливым финалом либо трагическим исходом.
Вариант 2
Больше всего на свете Ахматова любит Санкт-Петербург. Именно поэтому во многих своих произведениях она затрагивает этот город. Только к этому городу она относится с восхищением и любовью. Когда началась война, ей не хотелось никуда уезжать и если бы не настояли врачи, то свой любимый город она не покинула бы никогда. И как только въезд туда разрешили, Ахматова сразу же вернулась домой.
До нее про данный город писали Достоевский, Пушкин, Некрасов. Но ближе всего Санкт-Петербург был к Ахматовой.
Всего здесь представлено два небольших стиха. Они оба были включены в сборник под названием «Четки». В первом стихотворении имеется всего два четверостишья и в них рассказывается про сам город, а во втором используется пять и в них отражаются все фабрики и окрестности, находящиеся в этом городе. В этом стихотворении автор признается в своей любви к родному и любимому городу.
Во времена блокады автор потеряла не только любимого мужа, но и сына. Также она переживает за свой город и тому, что ему пришлось пережить в эти тяжелые времена.
Судьба с ней была очень суровой, ведь в это время ей пришлось научиться жить совсем по-другому и одной. Кроме этого ей запретили выпускать свои стихи и печатать их. Но, не смотря на это, она все равно переживала за свой город и за свою страну.
Ахматова переживает людям, которые ничего не могут поделать и делают все для того чтобы научиться жить в таких условиях и выживать. В ее произведениях были описаны все моменты, которые переживал Ленинград, а в будущем Санкт-Петербург.
Немного позже она написала еще ряд произведений, в которых затрагивается революция.
Большевики стали устанавливать правила и порядки, которым нужно подчиняться и сопротивляться нельзя, иначе можно лишиться жизни. А вот автор считала, что они ничего хорошего не могут сделать и это приведет к еще большему горю. И это подтверждалось с каждым годом.
Она рассказывает про Санкт-Петербург с нежностью и вспоминает те времена, когда она была там. Там гуляет сильный ветер, который сметает все на своем пути, а также все пыль, оседающую на дома и любые другие здания. Похожий образ описывает в своих произведениях Бунин.
Анализ стихотворения Стихи о Петербурге по плану
Источник: http://sochinite.ru/analiz-stihotvoreniya/ahmatova/stihi-o-peterburge
Анализ стихотворения Ахматовой “Стихи о Петербурге”
Тема Петербурга занимает важнейшее место в творчестве Ахматовой. К городу на Неве она всегда относилась с особой любовью. Недаром поэтесса не хотела покидать Северную столицу, когда началась Великая Отечественная война.
В эвакуацию Анна Андреевна уехала только по настоянию врачей. При этом при первой же возможности Ахматова вернулась – поздней весной 1944 года. Во втором ее сборнике – “Четки” – есть небольшой цикл под говорящим названием “Стихи о Петербурге”.
В его состав вошли всего два стихотворения, написанных в 1913 году.
В первом произведении, состоящем из восьми строк, на передний план выходит изображение Северной столицы. Поэтесса упоминает два известных топонима – величественный Исаакиевский собор, облаченный в литое серебро, и памятник Петру I работы Фальконе, известный как Медный всадник.
Во второй строфе Ахматова переходит от парадного Петербурга к Петербургу фабричному и окраинному. В этом городе гуляет душный и суровый ветер, сметающий с черных труб гарь. Похожий образ встречается в урбанистической поэзии Блока.
Северная Венеция в апокалипсических декорациях оказывается не по нраву ее основателю.
Второе стихотворение цикла относится к интимной лирике. Петербург предстает перед читателями в качестве “сокровищницы любовной памяти”. Чувства персонажей произведения, благодаря Северной столице, становятсявне времени. Тени героев навсегда останутся под аркой на Галерной улице. Арка эта, кстати, – топоним весьма примечательный.
Она фигурирует в повести Мандельштама “Египетская марка” 1927 года, когда идет перечисление мест, которые петербуржцы чаще всего предпочитают для назначения свиданий. Осип Эмильевич характеризует ее как невзрачную и неспособную даже дать приют от дождя.
В стихотворении “Сердце бьется ровно, мерно…” также упоминается Летний Сад – топоним, достаточно часто встречающийся в лирике Ахматовой разных лет.
Финал рассматриваемого текста не так благостен, как его предыдущие строки. Появляется темноводная Нева, которая в поэтическом мышлении 1910-х годов нередко связывалась с Летой – рекой забвения из древнегреческой мифологии.
Получается, Анна Андреевна представляет несколько ипостасей любимого города, мирно сосуществующих друг с другом.
Северная столица – это место вечной памяти и любви, омываемое рекой забвения, и кромешный ад, уготованный каждому жителю.
(Пока оценок нет)
Loading…
Вы сейчас читаете сочинение Анализ стихотворения Ахматовой “Стихи о Петербурге”« Анализ стихотворения Цветаевой “Читатели газет”
Источник: http://schoolessay.ru/analiz-stixotvoreniya-axmatovoj-stixi-o-peterburge/
Санкт-Петербург – Стихи о Петербурге, Анна Ахматова
Две недели, проведенные в любимом городе, пролетели незаметно.
Когда собирались в поездку, я боялась воспоминаний, которые захлестывали меня.
И опять же, читая-перечитывая Ахматову, нашла у нее запись, в которой она делится своим мнением о путешествии по Швейцарии и Италии: “Впечатление от итальянской живописи и архитектуры было огромно; оно похоже на сновидение, которое помнишь всю жизнь”. Так вот, я боялась, что “мой яркий сон”, который я берегла более 25 лет, станет черно-белым. Мои страхи были напрасны.
Еще раз убедилась, что любила, люблю и буду любить Питер. Нет, не по- щенячьи восторженно, не с непоколебимой уверенностью, что “лучше места в мире нету”, нет… А спокойно. С огромной благодарностью судьбе за то, что в моей жизни был Этот Город.
И не только с его царственным, “парадным” фасадом, безумно красивыми садами и парками, улочками и мостами, любимым институтом и однокурсниками, романтическими прогулками в белые ночи, но и с промозглостью ноябрьского дня, с глухими дворами с обсыпающейся штукатуркой, кафешкой на улице Марата…
Да… и за его “приколы” я тоже люблю…
Стихи о Петербурге, Анна Ахматова
Музыка, использованная для создания видео: Kitaro “Fish Dive in the Lake” и “Сloud”
P.S. Ниже приводится текст стихотворения, который прозвучал в видеоролике. В комментариях – подборка стихотворений Анны Ахматовой, посвященных любимому городу на Неве.
“Стихи о Петербурге“, Анна Ахматова
Заключение. Как увлеченные могут увлечь…
В юности я “по разнарядке” попала на лекцию в какое-то ленинградское ДК к немолодому (ну, это с точки зрения, тех 19-ти, когда любой 40-летний уже кажется динозавром), но все еще начинающему поэту. Сначала он, долго завывая, читал свои “художества”.
Потом, чудом увидев, что аудитория зала тает на глазах, резко перешел к теме лекции: биография и поэзия Анны Ахматовой. С каждым вновь произнесенным словом, его лицо светлело; глаза оживали; а речь становилась человеческой – искренней, живой, эмоциональной. Вдруг он начал читать стихи.
Более того, – любовные! Это было божественно…
В дальнейшем мне не приходилось слышать ничего подобного. Незадачливый поэт (как жаль, что не запомнила его фамилии!) оказался истинным ценителем и поклонником таланта Ахматовой. У него был Дар прожить стихотворение, прочувствовать пронзительную хрупкость стихотворения и донести это стихотворение до слушателя. А ведь любовные миниатюры Анны Андреевны отражают душевные переживания женщины!
Оставшиеся в зале, МОЛЧА, но очень долго аплодировали незаурядному чтецу. Я верю, что в тот вечер Анна Андреевна Ахматова “приобрела” несколько десятков любителей ее поэзии.
Вы не являетесь пока Членом нашего Клуба! И комментировать на сайте Вам пока не разрешено!
Источник: https://perexilandia.org/rossiya/puteshestviya-strana/goroda-v-poezii/sankt-peterburg-chast-4
Короткие стихи Пушкина, Ахматовой, Блока и других поэтов о Петербурге
Борис Пастернак
Как в пулю сажают вторую пулю Или бьют на пари по свечке, Так этот раскат берегов и улиц
Петром разряжен без осечки.
О, как он велик был! Как сеткой конвульсий Покрылись железные щеки, Когда на Петровы глаза навернулись,
Слезя их, заливы в осоке!
И к горлу балтийские волны, как комья Тоски, подкатили; когда им Забвенье владело; когда он знакомил
С империей царство, край – с краем.
Нет времени у вдохновенья. Болото, Земля ли, иль море, иль лужа, – Мне здесь сновиденье явилось, и счеты
Сведу с ним сейчас же и тут же.
Он тучами был, как делами, завален. В ненастья натянутый парус Чертежной щетиною ста готовален
Bрезалася царская ярость.
В дверях, над Невой, на часах, гайдуками, Века пожирая, стояли Шпалеры бессонниц в горячечном гаме
Рубанков, снастей и пищалей.
И знали: не будет приема. Ни мамок, Ни дядек, ни бар, ни холопей. Пока у него на чертежный подрамок
Надеты таежные топи.
Волны толкутся. Мостки для ходьбы. Облачно. Небо над буем, залитым Мутью, мешает с толченым графитом
Узких свистков паровые клубы.
Пасмурный день растерял катера. Снасти крепки, как раскуренный кнастер. Дегтем и доками пахнет ненастье
И огурцами – баркасов кора.
С мартовской тучи летят паруса Наоткось, мокрыми хлопьями в слякоть, Тают в каналах балтийского шлака,
Тлеют по черным следам колеса.
Облачно. Щелкает лодочный блок. Пристани бьют в ледяные ладоши. Гулко булыжник обрушивши, лошадь
Глухо въезжает на мокрый песок.
Чертежный рейсфедер Всадника медного От всадника – ветер
Морей унаследовал.
Каналы на прибыли, Нева прибывает. Он северным грифилем
Наносит трамваи.
Попробуйте, лягте-ка Под тучею серой, Здесь скачут на практике
Поверх барьеров.
И видят окраинцы: За Нарвской, на Охте, Туман продирается,
Отодранный ногтем.
Петр машет им шляпою, И плещет, как прапор, Пурги расцарапанный,
Надорванный рапорт.
Сограждане, кто это, И кем на терзанье Распущены по ветру
Полотнища зданий?
Как план, как ландкарту На плотном папирусе, Он город над мартом
Раскинул и выбросил.
Тучи, как волосы, встали дыбом Над дымной, бледной Невой. Кто ты? О, кто ты? Кто бы ты ни был,
Город – вымысел твой.
Улицы рвутся, как мысли, к гавани Черной рекой манифестов. Нет, и в могиле глухой и в саване
Ты не нашел себе места.
Воли наводненья не сдержишь сваями. Речь их, как кисти слепых повитух. Это ведь бредишь ты, невменяемый,
Быстро бормочешь вслух.
Источник: http://paers.ru/documents/korotkie-stihi-pushkin-ahmatova-blok-poetov-peterburg-poems-classic
Стихи о Санкт-Петербурге (Ленинграде, Петрограде)
Анна Ахматова – Стихи о Петербурге
Вновь Исакий в облаченье Из литого серебра. Стынет в грозном нетерпенье
Конь Великого Петра.
Ветер душный и суровый С черных труб сметает гарь. Ах! своей столицей новой
Недоволен государь.
Сердце бьется ровно, мерно. Что мне долгие года! Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки Вижу, вижу, ты со мной, И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.
Оттого, что стали рядом Мы в блаженный миг чудес, В миг, когда на Летним Садом
Месяц розовый воскрес, –
Мне не надо ожиданий У постылого окна И томительных свиданий.
Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна, Завтра лучше, чем вчера, – Над Невою темноводной, Под улыбкою холодной
Императора Петра.
Анна Ахматова – Ленинград в марте 1941
Cardan solaire* на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход. О, есть ли что на свете мне знакомей, Чем шпилей блеск и отблеск этих вод! Как щелочка, чернеет переулок. Садятся воробьи на провода. У наизусть затверженных прогулок
Соленый привкус — тоже не беда.
* Солнечные часы (франц.)
Анна Ахматова – Моему городу
Так под кровлей Фонтанного Дома, Где вечерняя бродит истома С фонарем и связкой ключей, Я аукалась с дальним эхом, Неуместным смущая смехом Непробудную сонь вещей, Где, свидетель всего на свете, На закате и на рассвете Смотрит в комнату старый клен И, предвидя нашу разлуку. Мне иссохшую черную руку Как за помощью тянет он.
А земля под ногой гудела, И такая звезда глядела, В мой еще не брошенный дом, И ждала условного звука: Это где-то там, у Тобрука, Это где-то здесь за углом. Ты не первый и не последний Темный слушатель светлых бредней, Мне какую готовишь месть? Ты не выпьешь, только пригубишь Эту горечь из самой глуби – Это вечной разлуки весть.
Положи мне руку на темя, Пусть теперь остановится время На тобою данных часах. Нас несчастие не минует, И кукушка не закукует В опаленных наших лесах. А не ставший моей могилой, Ты, гранитный, кромешный, милый, Побледнел, помертвел, затих.
Разлучение наше мнимо: Я с тобою неразлучима, Тень моя на стенах твоих, Отраженье мое в каналах, Звук шагов в Эрмитажных залах, И на гулких сводах мостов – И на старом Волковом Поле, Где могу я рыдать на воле
В чаще новых твоих крестов.
Борис Пастернак – Петербург
Как в пулю сажают вторую пулю Или бьют на пари по свечке, Так этот раскат берегов и улиц
Петром разряжен без осечки.
О, как он велик был! Как сеткой конвульсий Покрылись железные щеки, Когда на Петровы глаза навернулись,
Слезя их, заливы в осоке!
И к горлу балтийские волны, как комья Тоски, подкатили; когда им Забвенье владело; когда он знакомил
С империей царство, край – с краем.
Нет времени у вдохновенья. Болото, Земля ли, иль море, иль лужа, – Мне здесь сновиденье явилось, и счеты
Сведу с ним сейчас же и тут же.
Он тучами был, как делами, завален. В ненастья натянутый парус Чертежной щетиною ста готовален
Bрезалася царская ярость.
В дверях, над Невой, на часах, гайдуками, Века пожирая, стояли Шпалеры бессонниц в горячечном гаме
Рубанков, снастей и пищалей.
И знали: не будет приема. Ни мамок, Ни дядек, ни бар, ни холопей. Пока у него на чертежный подрамок
Надеты таежные топи.
Волны толкутся. Мостки для ходьбы. Облачно. Небо над буем, залитым Мутью, мешает с толченым графитом
Узких свистков паровые клубы.
Пасмурный день растерял катера. Снасти крепки, как раскуренный кнастер. Дегтем и доками пахнет ненастье
И огурцами – баркасов кора.
С мартовской тучи летят паруса Наоткось, мокрыми хлопьями в слякоть, Тают в каналах балтийского шлака,
Тлеют по черным следам колеса.
Облачно. Щелкает лодочный блок. Пристани бьют в ледяные ладоши. Гулко булыжник обрушивши, лошадь
Глухо вьезжает на мокрый песок.
Чертежный рейсфедер Всадника медного От всадника – ветер
Морей унаследовал.
Каналы на прибыли, Нева прибывает. Он северным грифилем
Наносит трамваи.
Попробуйте, лягте-ка Под тучею серой, Здесь скачут на практике
Поверх барьеров.
И видят окраинцы: За Нарвской, на Охте, Туман продирается,
Отодранный ногтем.
Петр машет им шляпою, И плещет, как прапор, Пурги расцарапанный,
Надорванный рапорт.
Сограждане, кто это, И кем на терзанье Распущены по ветру
Полотнища зданий?
Как план, как ландкарту На плотном папирусе, Он город над мартом
Раскинул и выбросил.
Тучи, как волосы, встали дыбом Над дымной, бледной Невой. Кто ты? О, кто ты? Кто бы ты ни был,
Город – вымысел твой.
Улицы рвутся, как мысли, к гавани Черной рекой манифестов. Нет, и в могиле глухой и в саване
Ты не нашел себе места.
Воли наводненья не сдержишь сваями. Речь их, как кисти слепых повитух. Это ведь бредишь ты, невменяемый,
Быстро бормочешь вслух.
Поликсена Соловьева – Петербург
Город туманов и снов Встает предо мною С громадой неясною Тяжких домов, С цепью дворцов, Отраженных холодной Невою. Жизнь торопливо бредет Здесь к цели незримой. Я узнаю тебя с прежней тоской, Город больной, Неласковый город любимый! Ты меня мучишь, как сон, Вопросом несмелым. Ночь, но мерцает зарей небосклон. Ты весь побежден
Сумраком белым.
Валерий Брюсов – К Петрограду
Город Змеи и Медного Всадника, Пушкина город и Достоевского, Ныне, вчера, Вечно – единый, От небоскребов до палисадника, От островов до шумного Невского, – Мощью Петра,
Тайной – змеиной!
В прошлом виденья прожиты, отжиты Драм бредовых, кошмарных нелепостей; Душная мгла
Крыла злодейства.
Что ж! В веке новом – тот же ты, тот же ты! Те же твердыни призрачной крепости, Та же игла Адмиралтейства! Мозг всей России! с трепетом пламенным, Полон ты дивным, царственным помыслом: Звоны, в веках, Славы – слышнее.
Как же вгнездились в черепе каменном, В ужасе дней, ниспосланных Промыслом, Прячась во прах, Лютые змеи? Вспомни свой символ: Всадника Медного! Тщетно Нева зажата гранитами.
Тщетно углы Прямы и строги: Мчись к полосе луча заповедного, Злого дракона сбросив копытами В пропасти мглы
С вольной дороги!
Саша Черный – Санкт-Петербург
Белые хлопья и конский навоз Смесились в грязную желтую массу и преют. Протухшая, кислая, скучная, острая вонь. Автомобиль и патронный обоз. В небе пары, разлагаясь, сереют. В конце переулка желтый огонь.
Плывет отравленный пьяный! Бросил в глаза проклятую брань И скрылся, качаясь, – нелепый, ничтожный и рваный. Сверху сочится какая-то дрянь. Из дверей извзчичьих чадных трактиров Вырывается мутным снопом Желтый пар, пропитанный шерстью и щами. Слышишь крики распаренных сиплых сатиров? Они веселятся.
Плетется чиновник с попом. Щебечет грудастая дама с хлыщами, Орут ломовые на темных слоновых коней, Хлещет кнут и скучное острое русское слово! На крутом повороте забили подковы По лбам обнаженных камней – И опять тишина. Пестроглазый трамвай вдалеке промелькнул. Одиночество скучных шагов.
“Ка-ра-ул!” Все черней и неверней уходит стена, Мертвый день растворился в тумане вечернем. Зазвонили к вечерне.
Пей до дна!
Эдуард Асадов – Ленинграду
Не ленинградец я по рожденью. И все же я вправе сказать вполне, Что я – ленинградец по дымным сраженьям, По первым окопным стихотвореньям, По холоду, голоду, по лишеньям,
Короче: по юности, по войне!
В Синявинских топях, в боях подо Мгою, Где снег был то в пепле, то в бурой крови, Мы с городом жили одной судьбою,
Словно как родственники, свои.
Было нам всяко: и горько, и сложно. Мы знали: можно, на кочках скользя, Сгинуть в болоте, замерзнуть можно, Свалиться под пулей, отчаяться можно, Можно и то, и другое можно,
И лишь Ленинграда отдать нельзя!
И я его спас, навсегда, навечно: Невка, Васильевский, Зимний дворец. Впрочем, не я, не один, конечно, –
Его заслонил миллион сердец!
И если бы чудом вдруг разделить На всех бойцов и на всех командиров Дома и проулки, то, может быть, Выйдет, что я сумел защитить
Дом. Пусть не дом, пусть одну квартиру.
Товарищ мой, друг ленинградский мой, Как знать, но, быть может, твоя квартира Как раз вот и есть та, спасенная мной
От смерти для самого мирного мира!
А значит, я и зимой, и летом В проулке твоем, что шумит листвой, На улице каждой, в городе этом
Не гость, не турист, а навеки свой.
И, всякий раз сюда приезжая, Шагнув в толкотню, в городскую зарю, Я, сердца взволнованный стук унимая,
С горячей нежностью говорю:
– Здравствуй, по-вешнему строг и молод, Крылья раскинувший над Невой, Город-красавец, город-герой,
Неповторимый город!
Здравствуйте, врезанные в рассвет Проспекты, дворцы и мосты висячие, Здравствуй, память далеких лет,
Здравствуй, юность моя горячая!
Здравствуйте, в парках ночных соловьи И все, с чем так радостно мне встречаться. Здравствуйте, дорогие мои, На всю мою жизнь дорогие мои,
Милые ленинградцы!
Владимир Набоков – Петербург
Он на трясине был построен средь бури творческих времен: он вырос — холоден и строен,
под вопли нищих похорон.
Он сонным грезам предавался, но под гранитною пятой до срока тайного скрывался
мир целый,– мстительно-живой.
Дышал он смертною отравой, весь беззаконных полон сил. А этот город величавый
главу так гордо возносил.
И оснеженный, в дымке синей однажды спал он,– недвижим, как что-то в сумрачной трясине
внезапно вздрогнуло под ним.
И все кругом затрепетало, и стоглагольный грянул зов: раскрывшись, бездна отдавала
зaвopoженныx мертвецов.
И пошатнулся всадник медный, и помрачился свод небес, и раздавался крик победный:
“Да здравствует болотный бес”.
Владимир Набоков – Санкт-Петербург
Ко мне, туманная Леила! Весна пустынная, назад! Бледно-зеленые ветрила
дворцовый распускает сад.
Орлы мерцают вдоль опушки. Нева, лениво шелестя, как Лета льется. След локтя
оставил на граните Пушкин.
Леила, полно, перестань, не плачь, весна моя былая. На вывеске плавучей – глянь –
какая рыба голубая.
В петровом бледном небе – штиль, флотилия туманов вольных, и на торцах восьмиугольных
все та же золотая пыль.
Иннокентий Анненский – Петербург
Желтый пар петербургской зимы, Желтый снег, облипающий плиты. Я не знаю, где вы и где мы,
Только знаю, что крепко мы слиты.
Сочинил ли нас царский указ? Потопить ли нас шведы забыли? Вместо сказки в прошедшем у нас
Только камни да страшные были.
Только камни нам дал чародей, Да Неву буро-желтого цвета, Да пустыни немых площадей,
Где казнили людей до рассвета.
А что было у нас на земле, Чем вознесся орел наш двуглавый, В темных лаврах гигант на скале, –
Завтра станет ребячьей забавой.
Уж на что был он грозен и смел, Да скакун его бешеный выдал, Царь змеи раздавить не сумел,
И прижатая стала наш идол.
Ни кремлей, ни чудес, ни святынь, Ни миражей, ни слез, ни улыбки. Только камни из мерзлых пустынь
Да сознанье проклятой ошибки.
Даже в мае, когда разлиты Белой ночи над волнами тени, Там не чары весенней мечты,
Там отрава бесплодных хотений.
Осип Мандельштам – Адмиралтейство
В столице северной томится пыльный тополь, Запутался в листве прозрачный циферблат, И в тёмной зелени фрегат или акрополь
Сияет издали, воде и небу брат.
Ладья воздушная и мачта-недотрога, Служа линейкою преемникам Петра, Он учит: красота – не прихоть полубога,
А хищный глазомер простого столяра.
Нам четырёх стихий приязненно господство, Но создал пятую свободный человек. Не отрицает ли пространства превосходство
Сей целомудренно построенный ковчег?
Сердито лепятся капризные медузы, Как плуги брошены, ржавеют якоря; И вот разорваны трёх измерений узы,
И открываются всемирные моря.
Павел Антокольский – Петроград 1918
Сколько выпито, сбито, добыто, Знает ветер над серой Невой. Сладко цокают в полночь копыта
По торцовой сухой мостовой.
Там, в Путилове, в Колпине, грохот. Роковая настала пора. Там «ура» перекатами в ротах,
Как два века назад за Петра.
В центре города треском петарды Рассыпаются тени карет. Августейшие кавалергарды
Позабыли свой давешний бред.
Стынут в римской броне истуканы, Слышат радужный клекот орла. Как последней попойки стаканы,
Эрмитажа звенят зеркала.
Заревым ли горнистом разбужен, Обойден ли матросским штыком, Павел Первый на призрачный ужин
Входит с высунутым языком.
И, сливаясь с сиреной кронштадтской, Льется бронзовый голос Петра — Там, где с трубками в буре кабацкой
Чужестранные спят шкипера.
Белла Ахмадулина – Возвращение из Ленинграда
Всё б глаз не отрывать от города Петрова, гармонию читать во всех его чертах и думать: вот гранит, а дышит, как природа.
Да надобно домой. Перрон. Подъезд. Чердак.
Былая жизнь моя – предгорье сих ступеней. Как улица стара, где жили повара. Развязно юн пред ней пригожий дом столетний.
Светает, а луна трудов не прервала.
Как велика луна вблизи окна. Мы сами затеяли жильё вблизи небесных недр. Попробуем продлить привал судьбы в мансарде:
ведь выше — только глушь, где нас с тобою нет.
Плеск вечности в ночи подтачивает стены и зарится на миг, где рядом ты и я. Какая даль видна! И коль взглянуть острее,
возможно различить границу бытия.
Вселенная в окне — букварь для грамотея, читаю по складам и не хочу прочесть. Объятую зарей, дымами и метелью,
как я люблю Москву, покуда время есть.
И давешняя мысль — не больше безрассудства. Светает на глазах, всё шире, всё быстрей. Уже совсем светло. Но, позабыв проснуться,
простёр Тверской бульвар цепочку фонарей.
Аполлон Григорьев – Город
Да, я люблю его, громадный, гордый град, Но не за то, за что другие; Не здания его, не пышный блеск палат И не граниты вековые Я в нем люблю, о нет! Скорбящею душой Я прозираю в нем иное – Его страдание под ледяной корой,
Его страдание больное.
Пусть почву шаткую он заковал в гранит И защитил ее от моря, И пусть сурово он в самом себе таит Волненье радости и горя, И пусть его река к стопам его несет И роскоши, и неги дани,- На них отпечатлен тяжелый след забот,
Людского пота и страданий.
И пусть горят светло огни его палат, Пусть слышны в них веселья звуки,- Обман, один обман! Они не заглушат Безумно страшных стонов муки! Страдание одно привык я подмечать, В окне ль с богатою гардиной, Иль в темном уголку,- везде его печать!
Страданье – уровень единый!
И в те часы, когда на город гордый мой Ложится ночь без тьмы и тени, Когда прозрачно все, мелькает предо мной Рой отвратительных видений. Пусть ночь ясна, как день, пусть тихо все вокруг, Пусть все прозрачно и спокойно,- В покое том затих на время злой недуг,
И то – прозрачность язвы гнойной.
Илья Эренбург – Ленинград
Есть в Ленинграде, кроме неба и Невы, Простора площадей, разросшейся листвы, И кроме статуй, и мостов, и снов державы, И кроме незакрывшейся, как рана, славы, Которая проходит ночью по проспектам, Почти незримая, из серебра и пепла, – Есть в Ленинграде жесткие глаза и та, Для прошлого загадочная, немота, Тот горько сжатый рот, те обручи на сердце, Что, может быть, одни спасли его от смерти. И если ты – гранит, учись у глаз горячих:
Они сухи, сухи, когда и камни плачут.
Николай Тихонов – Ленинград
Петровой волей сотворен И светом ленинским означен – В труды по горло погружен,
Он жил – и жить не мог иначе.
Он сердцем помнил: береги Вот эти мирные границы, – Не раз, как волны, шли враги,
Чтоб о гранит его разбиться.
Исчезнуть пенным вихрем брызг, Бесследно кануть в бездне черной А он стоял, большой, как жизнь,
Ни с кем не схожий, неповторный!
И под фашистских пушек вой Таким, каким его мы знаем, Он принял бой, как часовой,
Чей пост вовеки несменяем!
Источник: http://velikiy-pushkin.ru/1985-Stihi-o-Sankt-Peterburge-(Leningrade,-Petrograde)
Петербург в поэзии А. Ахматовой (анализ одного стихотворения)
^^^ [взаимосвязь литературы и языка] А. С. Васильева
ПЕТЕРБУРГ В ПОЭЗИИ А. АХМАТОВОЙ
(АНАЛИЗ ОДНОГО СТИХОТВОРЕНИЯ)
Статья посвящена анализу одного стихотворения А. А. Ахматовой. Исходя из его композиционной структуры, ведется наблюдение за речевым воплощением каждого ее компонента, за складывающимся под влиянием взаимодействия этих компонентов смыслом текста.
The article is devoted to the analysis of one of the lyrical verses of A. A. Achmatova. On the basis of its compositional structure, the author of the article describes the language occurences of each its component and observe the meaning of the text formed under the influence of interaction of such components.
Поэтические произведения А. А. Ахматовой стабильно являются предметом филологического анализа, получая в последнее время достаточно противоречивые оценки [7: 72; 3: 325]. При этом определены основные мотивы её поэтического творчества, излюбленные поэтические приёмы, наполнение концептуализированных понятий.
И тем не менее её поэзия остаётся притягательной и для чтения, и для исследования.
Одним из возможных путей её постижения представляется обращение к целому тексту, наблюдение за его композицией, речевым воплощением каждого её компонента, за складывающимся под влиянием взаимодействия этих компонентов смыслом текста.
Исследование целого текста может начинаться с заголовка, который связан с «основным корпусом текста», представляя его тезис или только указывая на предмет сообщения, окрашивая его авторской тональностью.
При этом заголовок является одновременно и самостоятельным сообщением, и частью текста. Стихотворения А.
Ахматовой обычно не имеют заголовка, что делает особенно важным, нагруженным в смысловом отношении, начало стихотворения, его первые строки, которые и обозначены в оглавлении её сборников.
Первые строки стихотворений А. Ахматовой позволяют выделить несколько тематических групп, которые при анализе обнаруживают некоторые типологические черты в развитии поэтического сюжета. Среди них с очевидностью выделяются стихотворения, в которых ведущую смысловую позицию занимает город, и прежде всего — Петербург,
Анна Сергеевна Васильева
Аспирант кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания факультета филологии и искусств СПбГУ
о чём уже неоднократно писали исследователи: «Петербург Ахматовой показан реалистически, но вместе с тем монументально, в классической пушкинской манере, в которой личные воспоминания сплетаются с национальной историей» [6: 98]. Об этом городе поэт рассказывает как в стихотворениях дореволюционных сборников, так и в более поздних произведениях 60-х годов.
Заметим, что отношение к Петербургу в творческой среде в значительной степени определялось его характером, литературными традициями, самим пространством, которое сформировалось как петербургский текст русской литературы. Выдвинув идею существования такого явления, В. Н.
Топоров писал: «Единство петербургского текста определяется не столько единым объектом описания, сколько монолитностью (единство и цельность) максимальной смысловой установки (идеи) — путь к нравственному спасению, к духовному возрождению в условиях, когда жизнь гибнет в царстве смерти, а ложь и зло торжествуют над истиной и добром. Именно это единство устремления к высшей и наиболее сложно достигаемой в этих обстоятельствах цели определяет в значительной степени единый принцип отбора „субстратных” элементов, включаемых в петербургский текст» [9: 212].
Ахматовский Петербург несомненно входит в это литературное пространство. С одной стороны, в ее стихотворениях о Петербурге явно обнаруживаются общие черты, присущие этому тексту. С другой стороны — в них складывается особый облик города, в чертах, замеченных и «проживаемых» именно Ахматовой.
Перечитывая поэтические тексты о Петербурге ахматовских современников, нельзя не согласиться с мыслью Топорова о том, что внутренний смысл Петербурга — «в несводимой к единству антитетичности и антиномичности…» [9: 205].
Развивая свою идею о контрастах культурной столицы, Топоров пишет: «Петербург — это центр зла и преступления, где страдание превысило меру и необратимо отложилось в народном сознании; Петербург — бездна, „иное” царство, смерть, но Петербург и то место, где национальное самосознание и самопознание достигло того
предела, за которым открываются новые горизонты жизни, где русская культура справляла лучшие из своих триумфов, так же необратимо изменившие русского человека» [Там же].
В поэзии Ахматовой исследователи видят сохранение черт внутреннего контраста Петербурга, что находит выражение в бинарной оппозиции: «конкретно историческое, преходящее — вечное»; «земное — божественное»; «естественное — искусственное», «культурный — гибельный» и т. д.
Именно система признаков определяет два лика города. А. И.
Павловский отмечал, что «лирика Ахматовой чуть ли не с самого начала заключала в себе оба лика города: его волшебство и — каменность, туманную импрессионистическую размытость и — безупречную рассчи-танность всех пропорций и объёмов. В её стихах они непостижимым образом сливались, зеркально перемежались и таинственно пропадали друг в друге» [8: 11].
В выбранном нами для анализа стихотворении концептуальная характеристика Петербурга выстроена в указанных оппозициях, однако общий строй и смысл здесь оказываются более сложными, требующими при восприятии интеллектуальных усилий. Приведём это стихотворение [2: 125] (заметим, что именно оно избранно автором в качестве эпиграфа к главе «Петербург Анны Ахматовой» в : Недошивин В.
Прогулки по Серебряному веку: Дома и судьбы. СПб., 2005. С. 7): Как люблю, как любила глядеть я На закованные берега, На балконы, куда столетья Не ступала ничья нога.
И воистину ты — столица Для безумных и светлых нас; Но когда над Невою длится Тот особенный, чистый час И проносится ветер майский Мимо всех надводных колонн, Ты — как грешник, видящий райский Перед смертью сладчайший сон.
(1916)
Первое предложение, начинающее стихотворение и, как мы отмечали выше, сообщающее его тему и в значительной степени направляющее
его восприятие, в смысловом отношении близко пушкинскому:
Люблю тебя, Петра творенье…
Береговой её гранит.
* * *
Как люблю, как любила глядеть я
На закованные берега.
Однако очевидно, что характер повествования здесь иной.
Если Пушкин «открыт» по отношению к городу и прозрачен во всех деталях его описания, то стихотворение Ахматовой представляет автора начала XX века, живущего в мире уже существующей классической литературы, и обращено к читателю-современнику, способному с первых строк создать в своём представлении образ столицы с её «закованными» берегами и пустынными балконами дворцов.
Можно привести отрывок из воспоминаний Г. Адамовича, который после долгих лет разлуки, после трудного начала разговора с Ахматовой с радостью замечает, как она переходит «на прежний наш лёгкий, прерывистый петербургский тон и склад беседы, в которой всё предполагалось понятным и уловленным с полуслова, без пространных объяснений» [1: 99].
На композиционном уровне стихотворение может быть разделено на две части, противопоставленные друг другу по своему содержанию. Важно отметить, что каждая часть занимает по шесть строк из двенадцати. Подобная пропорциональность и уравновешенность поэтического материала в большей мере подчеркивает контрастность Петербурга.
В первой части перед читателем возникает образ монументального, имперского, торжественного города. Такой Петербург, с его закованными в гранит набережными, с вековыми зданиями, на чьи балконы уже давно никто не выходил, знаком каждому, кто когда-либо жил в этом городе.
Две точно подобранные, лаконичные детали Петербурга (закованные берега; балконы, куда столетья не ступала ничья нога) активизируют в нашем сознании целый ряд исторических фактов. Воображению читателя предстает город, построенный волею Петра I на болотах, город с тяжелым климатом и не простой судьбой. Подобная
концентрация смысла в очередной раз свидетельствует о том, что А. А. Ахматова, утверждая своей поэзией малую форму, сумела сообщить ей интенсивность выражения. Уместно привести здесь слова Б. М. Эйхенбаума о том, что «лаконизм и энергия выражения — основные особенности поэзии Ахматовой. Эта манера мотивируется не простой непосредственностью, а напряжённостью эмоций» [10: 22].
Итак, Петербург в первой части стихотворения предстает перед читателем застывшим в своих столичных чертах и проявлениях городом.
Создается ощущение, что его архитектурный облик с закованными в гранит берегами и столетними дворцами с балконами самоценен и абстрагирован от своих жителей.
Внешнее течение речи первых четырех строк этого стихотворения представляет собой не только суровое, но и, одновременно, торжественное описание города. Этот единовременный контраст находит свое воплощение во фразе: И воистину ты — столица / Для безумных и светлых нас.
Начальное «люблю» (1 лицо ед. ч.) сменяется при оценке множественным числом. Автор мыслит себя неотделимо от круга своих современников, и город становится не только и не столько объектом созерцания, сколько составляющей внутреннего состояния людей.
Вторая часть противопоставлена первой по характеру своего описания. На это указывает, прежде всего, противительный союз «но». Поэт рисует совсем иной образ Петербурга — волшебный, очаровывающий, спасительный.
Таким предстает город в период белых ночей, когда над Невою длится / Тот особенный, чистый час. Заметим, что все описание города строится в его отношении к Неве.
Так, если в первой части Ахматова рисует Петербург с его гранитными набережными (закованные берега), то во второй части Петербург на короткое время (когда над Невою длится…чистый час) как будто освобождается от скованности и оживает.
Прилагательное «чистый» подчеркивает этот новый образ города. Города, лишенного суетности земной жизни и приобщающего к вечному и высокому. Все повествование проникнуто легкостью и движением:
майский ветер проносится, колонны отражаются в воде (надводные колонны).
Очевидно, поэт описывает то неповторимое время перед рассветом, когда Одна заря сменить другую / Спешит, дав ночи полчаса (А. С. Пушкин. Медный Всадник). Подобная ассоциативная параллель со знаменитой пушкинской поэмой свидетельствует в очередной раз о большой роли интертекстуальных присутствий (в особенности пушкинского текста) в семантике ахматовских стихотв ор ений.
Кульминацией этого сказочного описания становится сравнение белой ночи с райским, сладчайшим сном такой интенсивности, которая может проявиться только в предсмертном сне грешника.
Примечательно, что в лице грешника у Ахматовой выступает Петербург, — город, который в период белых ночей как будто исцеляется от страданий и чудесным образом преображается.
Однако, рассматривая эти строки в контексте всего стихотворения, можно сделать вывод о том, что сравнение с грешником относится не столько к городу, сколько к людям, осознающим свои грехи, но освобождающимся от них в красоте города.
(Нет сомнения в том, что сравнение с грешником перед смертью не носило в момент написания стихотворения (1916 год) ассоциации с той судьбой, которая ему была предначертана. Однако невозможно не подумать об исторической прозорливости автора.)
Итак, двойственность города и его немаловажная роль в жизни человека раскрывается в этом стихотворении путем противопоставления двух ликов: Петербург с закованными берегами и столетними балконами, который воспринимается как столица для безумных и светлых (такой город по-своему отчужден от его обитателей), и Петербург в период белых ночей, явившийся самому себе и своим жителям райским, сладчайшим сном. Подобным противопоставлением Ахматова придает своим текстам интенсивность выражения и эмоциональное напряжение. Такой эффект достигается не только на семантическом, но и на графическом уровне.
Известно, что ахматовские «знаки подчинены нормативным правилам, но поэтесса умеет
так их расставить, что обычный нормативный знак „заиграет” особыми красками — разрушит ритмическую плавность, остановит внимание, — пронзит своей неожиданностью.» [4: 23].
В данном стихотворении точка с запятой в середине строфы отделяет не одно предложение от другого или одну его часть от другой, а является своего рода границей, где заканчивается описание одного образа города и начинается другое. Постановка точки с запятой перед противительным союзом «но» способствует усилению разделения частей внутри смыслового единства.
Многоточие же в конце текста на графическом уровне помогает растянуть предельно сжатый стих, за эскизными набросками указать обширную антиномичную панораму города.
Итак, вследствие разбора стихотворения на идейно-образном и графическом уровнях, можно сделать вывод о том, что в структуре петербургского пространства реализуется оппозиция «наблюдаемый» — «непосредственно проживаемый», выраженная противопоставлением следующих тематических рядов: закованные берега — балконы, куда столетья не ступала ничья нога — столица для безумных и над Невою длиться тот особенный, чистый час — ветер майский — райский, сладчайший сон.
На композиционном уровне это противопоставление сопровождается наличием двух точек зрения внутри каждой из выделенных частей. Таким образом, композиционная схема стихотворения выглядит следующим образом: 4-2; 4-2…
, где число четыре соответствует количеству строк, в которых выражено непосредственное восприятие города, соотносимое с действительностью, а число два обозначает строки, в которых поэт подвергает город осмыслению, проявляя при этом больше рационализма по сравнению с первой частью.
Количественное преобладание в тексте фраз, посвященных описанию города, свидетельствует о том, что петербургское пространство становится не только действующим лицом, которому Ахматова выражает свои чувства, но и является метафорическим воплощением человеческого существования.
По утверждению Ирэны Вербловской, Петербург — это не просто действующее лицо, но и свидетель, фон всей жизни Ахматовой: «Ахматов-ский Петербург — это сгусток исторических и литературных реминисценций, на который накладывается ее личная судьба. Вся жизнь Ахматовой была неразрывно связана с Петербургом. Это был ее город, и она принадлежала ему» [5: 7].
В заключение необходимо сказать, что статья посвящена анализу только одного стихотворения, однако выбрали мы его не случайно. Во-первых, оно вписывается в цикл ранних и поздних стихотворений, посвященных Петербургу.
Во-вторых, в нем наиболее концентрированно представлено поэтическое восприятие города, элементы которого рассеяны по другим поэтическим произведениям Ахматовой. Так, например, наиболее стабильными и ведущими опорами в описании города являются Нева и береговой гранит в их величественной застылости, торжественности и угрюмости, а также водная стихия в целом.
Сравним: Над Невою темноводной, / Под улыбкою холодной / Императора Петра («Стихи о Петербурге», 1913); Была в Неве высокая вода, / И наводненья в городе боялись («В последний раз мы встретились тогда», 1914); Темныйгород у грозной реки («Был блаженной моей колыбелью», 1914); Я, тихая, веселая, жила / На низком острове, который, словно плот, / Остановился в пышной невской дельте. («Эпические мотивы», 1914— 1916); Погружается Мойка во тьму; И Лебяжья лежит в хрусталях («Годовщину последнюю
празднуй», 1938); Паровик идет до Скорбящей, / И гудочек его щемящий/Откликается над Невой. («Петербург в 1913 году», 1961).
Зримый образ города, представленный такими стабильными чертами, как Нева и гранит в их торжественности и одновременно легкости и просветленности, может быть ассоциативно перенесен на эмоциональное состояние лирического героя, самого поэта и шире — петербуржца. Внутреннее напряжение от контрастности созвучно поэтическим установкам и отражающим их приемам современной литературы. Именно поэтому стихотворения Ахматовой до сих пор находят отклик в душе читателей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Адамович Г. Мои встречи с Анной Ахматовой // Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания. Л., 1990.
2. Ахматова А. Стихи и проза. Л., 1976.
3. Богомолов Н. А. Этюд об ахматовском жизнетворчест-ве // От Пушкина до Кибирова. М., 2004.
4. Валгина Н. С. Необычное… в обычном. Заметки о пунктуации А. Ахматовой // Русская речь. 1979. № 6.
5. Вербловская И. Горькой любовью любимый… Петербург Анны Ахматовой. СПб, 2002.
6. Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.
7. Жолковский А. К. Анна Ахматова — пятьдесят лет спустя // Звезда. 1996. № 9.
8. Павловский А. И. А. Ахматова. Жизнь и творчество. М., 1991.
9. Топоров В. Н. Петербург и петербургский текст русской литературы // Метафизика Петербурга. СПб., 1993. Вып. 1.
10. Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа // Эйхенбаум Б. О поэзии. Л., 1969.
ш
с, •»'
СМ;
Я'”
“””
[предлагаем вашему вниманию]
М. В. Ломоносов и современные стилистика и риторика: сб. статей / Науч. ред. И. Б. Александрова, В. В. Славкин. — М.: Флинта: Наука, 2008. — 352 с. ил.
В книге публикуется полный текст «пространной» Риторики М. В. Ломоносова (1748), а также статьи известных ученых и преподавателей — специалистов в области стилистики и риторики. Издание подготовлено на кафедре стилистики русского языка факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова к 300-летию со дня рождения великого российского ученого.
Для преподавателей, аспирантов, студентов и интересующихся вопросами языка, литературы, культуры.
Источник: https://cyberleninka.ru/article/n/peterburg-v-poezii-a-ahmatovoy-analiz-odnogo-stihotvoreniya
Загрузка...
